Туманы Авалона

– Ей нужно не так уж много, – ответила Моргейна. – Запасная рубашка, теплые вещи для дороги, плотный плащ и прочная обувь – этого довольно. На Авалоне ей дадут одежду новообращенной жрицы. Поверь мне, – мягко добавила она, – с ней будут обращаться с любовью и почтительностью, ведь она – внучка величайшей из жриц. Все будут – как там выражаются ваши священники? – все будут милосердны к ней. Ее не будут принуждать к аскетической жизни, пока она не вырастет настолько, чтоб ей хватало сил переносить суровые условия. И она будет счастлива.

– Счастлива? В этом средоточии злого колдовства?

– Клянусь тебе – я была счастлива на Авалоне, – сказала Моргейна, и уверенность, звучащая в ее словах, затронула сердце Элейны, – и с тех пор, как я покинула его, я ежедневно и ежечасно всей душой жажду вернуться туда. Ты когда-нибудь слыхала, чтобы я лгала? Пойдем – покажи мне ребенка.

– Я велела ей сидеть у себя в комнате и прясть до заката. Она нагрубила священику и наказана за это.

– Я отменяю наказание, – сказала Моргейна. – Отныне я – ее опекун и приемная мать, а потому у девочки нет больше причин проявлять почтительность к этому священнику. Покажи мне ее.

Они уехали на следующий день, на рассвете. Расставаясь с матерью, Нимуэ плакала, но не прошло и часа, как она начала с любопытством поглядывать на Моргейну из-под капюшона плаща. Девочка была высокой для своего возраста; она пошла скорее в Моргаузу или Игрейну, чем в мать Ланселета, Вивиану. Она была белокурой, но золотистые пряди отливали медью, и Моргейне подумалось, что с возрастом Нимуэ порыжеет. А глаза у нее были почти в точности того же оттенка, что и маленькие лесные фиалки, растущие вдоль ручьев.

Перед отъездом они лишь выпили немного вина с водой, и потому Моргейна поинтересовалась:

– Ты не голодна, Нимуэ? Если хочешь, мы можем остановиться на подходящей полянке и позавтракать.

– Хочу, тетя.

– Хорошо.

Вскоре они остановились. Моргейна спешилась и сняла малышку с пони.

– Я хочу… – девочка опустила глаза и смущенно поежилась.

– Если тебе нужно помочиться, отойди вместе со служанкой вон за то дерево, – сказала Моргейна. – И никогда больше не стыдись говорить о том, какими мы созданы.

– Отец Гриффин говорит, что это нескромно…

– И никогда больше не говори мне о том, что тебе говорил отец Гриффин, – мягко произнесла Моргейна, но в тоне ее промелькнула стальная нотка. – Это осталось в прошлом, Нимуэ.

Когда девочка вернулась из кустов, глаза у нее были круглыми от изумления.

– Там кто-то очень маленький смотрел на меня из-за дерева. Галахад сказал, что тебя зовут Моргейной Волшебницей – это был кто-то из волшебного народа?

Моргейна покачала головой.

– Нет, это просто кто-то из Древнего народа холмов – они такие же настоящие, как и мы с тобой. С ними лучше всего не заговаривать, Нимуэ, и вообще не показывать вида, что ты их заметила. Они очень робкие и боятся людей, которые живут в деревнях или на хуторах.

– А где же тогда живут они сами?

– В холмах и лесах, – пояснила Моргейна. – Они не в силах смотреть, как землю, их мать, насилуют плугом и заставляют плодоносить, и потому никогда не живут в деревнях.

– Но если они не пашут и не жнут, тетя, что же они едят?

– Только то, что земля дает им по доброй воле, – ответила Моргейна. – Коренья, ягоды и травы, плоды и семена – мясо они едят лишь по большим праздникам. Как я уже сказала, с ними лучше не заговаривать, но если хочешь, можешь оставить им немного хлеба на краю поляны – хлеба нам хватит на всех.

Она отломила кусок от буханки и позволила Нимуэ отнести его к краю леса. Элейна и вправду надавала им столько еды, что хватило бы на десятидневную дорогу – не то что на короткую поездку до Авалона.

Сама Моргейна ела мало, но она позволила Нимуэ есть, сколько той хочется, и даже намазала ей хлеб медом; конечно, надо бы понемногу приучать ее к воздержанию – ну да ладно, успеется; в конце концов, девочка еще растет, и строгий пост может ей повредить.

– Тетя, а почему ты не ешь мяса? – спросила Нимуэ. – Разве сегодня постный день?

Моргейна вдруг вспомнила, что некогда и она задала Вивиане точно такой же вопрос.

– Нет, просто я редко его ем.

– Ты его не любишь? Я люблю.

– Значит, ешь, раз любишь. Жрицы нечасто едят мясо, но им это не запрещено, особенно девочкам твоих лет.

– А какие они, жрицы? Они похожи на монахинь? И все время постятся? Отец Гриффин… – Нимуэ осеклась, вспомнив, что ей было велено не пересказывать слова священника. Моргейне это понравилось – девочка быстро учится.

– Я имела в виду, – пояснила она, – что тебе не следует вспоминать его слова, чтоб решить, как нужно себя вести. Но ты можешь рассказывать мне, что он говорил, и когда-нибудь ты сама научишься отделять, что в его словах было правильным, а что глупым, если не хуже.

– Он говорил, что мужчины и женщины должны поститься за свои грехи. Это так?

Моргейна покачала головой.