Туманы Авалона

– В это время года… Сейчас тепло и сухо. Осмелишься ли ты выйти вместе со мной из замка, Нимуэ?

– С тобой, любовь моя, я осмелюсь пойти куда угодно, – наивно пробормотала девушка.

– Тогда – сегодня ночью?

– Ой, луна такая яркая, – вздрогнув, прошептала Нимуэ. – Нас могут увидеть… Давай подождем несколько дней, пока луна не исчезнет…

– Пока настанет новолуние…

Кевина передернуло. Это был опасный момент: рыба, которую Нимуэ так старательно приманивала, могла сейчас сорваться с крючка, вырваться из сети и уйти на волю. В новолуние на Авалоне жрицы уединялись и на время отказывались от каких бы то ни было магических действий… Но мерлин не знал, что она жила на Авалоне.

Что же возобладает в нем – страх или вожделение? Нимуэ застыла недвижно, лишь пальцы ее слегка подрагивали в ладонях мерлина.

– Новолуние – опасное время… – произнес Кевин.

– Но я боюсь, что нас увидят… Ты не представляешь, как разгневается на меня королева, если узнает, что я от любви к тебе позабыла про стыд… – сказала Нимуэ, чуть теснее прижавшись к мерлину. – Ведь мы с тобой не нуждаемся в луне, чтоб видеть друг друга…

Кевин обнял ее еще крепче и принялся жадно целовать грудь Нимуэ. Потом он прошептал:

– Любимая, малышка моя, пусть будет, как ты хочешь… полнолуние, новолуние – не важно…

– А потом ты увезешь меня из Камелота? Я не хочу позориться…

– Увезу, куда ты захочешь, – сказал Кевин. – Клянусь тебе в этом… Хочешь – поклянусь твоим богом?

Прижавшись к нему и зарывшись пальцами в его прекрасные кудри, Нимуэ прошептала:

– Христианский бог не любит влюбленных и терпеть не может, когда женщины возлежат с мужчинами… поклянись своим богом, Кевин, поклянись змеями, которых ты носишь на запястьях…

– Клянусь! – так же шепотом отозвался мерлин, и от звука клятвы воздух вокруг них словно подернулся рябью.

«Глупец! Ты поклялся своей смертью!»

Нимуэ содрогнулась, но Кевин, судя по всему, не замечал сейчас ничего, кроме груди девушки – Нимуэ чувствовала его горячее дыхание и жадные поцелуи. Теперь, когда девушка пообещала ему свою любовь, мерлин спешил воспользоваться дарованной привилегией – целовать, гладить, ласкать ее.

– Не знаю, где взять мне сил, чтоб дождаться этой минуты.

– И мне, – тихо произнесла Нимуэ. И это было чистой правдой.

«Я должна, должна это свершить!»

Даже не видя луны, Нимуэ могла точно сказать, что новолуние наступит три дня спустя, через два часа после заката; от убывания луны девушка чувствовала себя слабой – как будто сама жизнь утекала из ее жил. Эти три дня Нимуэ почти не вставала с постели. Она сказалась больной, и это было не так уж далеко от истины. Оставаясь в одиночестве, девушка брала в руки арфу Кевина и погружалась в размышления, заполняя эфир магическими узами, что связывали теперь их двоих.

Новолуние – зловещее время, и Кевин это знал не хуже самой Нимуэ; но обещание любви ослепило его, и мерлин позабыл обо всем на свете.

Занялось утро того дня, когда должно было наступить новолуние; Нимуэ ощущала это всем телом. Девушка сготовила себе травяной отвар, чтоб оттянуть начало ежемесячного кровотечения. Ей не хотелось ни отпугивать Кевина видом крови, ни рисковать – вдруг он вспомнит об авалонских запретах? Надо как-нибудь отвлечься от мыслей о плотской стороне предстоящей встречи. Нимуэ знала, что она, несмотря на все пройденное обучение, остается той самой робкой, боязливой девственницей, которую изображает. Что ж, тем лучше – значит, ей не нужно притворяться. Можно просто оставаться собою – девушкой, что в первый раз отдается мужчине, любимому и желанному. А дальше… Что ж, дальше будет так, как судила ей Богиня.

Нимуэ едва дождалась вечера. Никогда еще болтовня дам из свиты Гвенвифар не казалась ей такой бессмысленной и скучной. После обеда она попыталась было прясть, но прялка валилась у нее из рук. Тогда Нимуэ принесла арфу – подарок Кевина – и принялась играть и петь для дам; но и это было нелегко, ведь ей нельзя было петь авалонские песни, а только они и шли сейчас ей на ум. Но вот наконец даже этот бесконечный день начал клониться к вечеру. Нимуэ вымылась, надушилась и, спустившись в зал, села рядом с Гвенвифар; ей было дурно, у нее кружилась голова, а грубые манеры обедающих и возня собак под столом вызывали у нее отвращение. Кевин сидел среди прочих королевских советников, рядом со священником, что исповедовал некоторых из дам королевы. Он донимал и Нимуэ: почему она не ищет духовного наставничества? Когда девушка ответила, что не нуждается в нем, священник уставился на нее столь мрачно, словно узрел перед собою худшую из грешниц. Кевин. Нимуэ буквально чувствовала прикосновение его нетерпеливых рук к ее груди, а когда он смотрел на нее, девушке казалось, что все вокруг слышат: «Сегодня ночью? Сегодня ночью, возлюбленная. Сегодня ночью».