Туманы Серенгети (ЛП)

Ферма представляла собой смешанную в идеальном балансе рощу из банановых деревьев и кофейных кустов. Банановые листья предоставляли тень и укрытие для кофе. Ряды кустов были очень близко друг к другу, и когда мы двигались между ними, Джек скользнул мимо меня, чтобы помочь Схоластике. Это было лишь касание, но всё его тело напряглось в ответ. Я почувствовала его участившееся дыхание на своём лице, толчок от его бедра на своем теле, мурашки в том месте, где его руки коснулись меня. Я ощущала своего рода химию, к которой стремилась, ту, которая воспламеняет все ваши чувства, так что ты чувствуешь себя более живым в течение секунды, чем во все моменты, за все дни до этого. Затем Джек прошёл мимо меня из-под тени глянцевых листьев банана на солнце.

— Хорошая работа! — он заглянул в корзину Схоластики и высоко поднял её. — Сафи сана. Я думаю, вы, ребята, заработали свой кофе.

Он объединил содержимое наших корзин и направился к месту сбора.

— Пойдём, — сказал он, когда я отстала от них, всё ещё пытаясь отдышаться. — Время приготовить твою первую чашку кофе с нуля.

Он высыпал наши ягоды в гигантскую корзину, забрал равное количество тех, которые сушили на больших плоских контейнерах, и опустил их в гигантскую деревянную ступку.

— Мы используем машину для этой части, но это устройство отлично подходит для небольших партий. Вот, — он передал пестик Схоластике.

Мы по очереди стали толочь ягоды. Как только шелуха была отделена, мы пересыпали всё в мелкую корзину и стали веять, оставляя только внутренний боб. Джек обжаривал кофе в небольшом глиняном горшке над открытым огнем, пока тот не потемнел. Затем мы растолкли бобы и сварили их в кипящей воде.

— Готова?

Он вручил Схоластике чашку.

Она подула на горячую жидкость и сделала большой глоток.

— Кааааа! — она выплюнула её и вытерла рот ладонью. — Мбайя сана! — она протянула чашку Джеку.

— Тебе это не нравится? — он притворился удивленным.

— Ах-ах.

Она покачала головой и что-то сказала на суахили.

— Горькое, как лекарство? — спросил Джек. — Но пахнет так хорошо.

Она воротила нос, когда он подвигал кружкой.

— Нинапендейла мазива.

— Мазива? Джамани, — он сел с преувеличенным вздохом. — Вся эта тяжелая работа, и ты хочешь молока? Давай. Иди, спроси у Гомы мазива. — Он указал ей на дом.

Ей не нужно было больше указаний.

— Ты знал, что ей это не понравится, — сказала я, когда мы наблюдали, как она убегает в своей шляпе с подсолнухом.

— Наверное, я мог бы предложить ей молоко и сахар, — Джек подарил мне застенчивую улыбку. — Но это не тот кофе, который она хочет. Это предоставило ей некий контроль, который она может ощутить над своей жизнью, даже если это нечто такое простое, как выбор того, что есть или пить. Всё, чего мы действительно хотим, это чувствовать, что мы имеем значение, что нас видят, что нас слышат.

— Ты был так добр к ней, — сказала я. — Я чувствую себя немного затруднительно, потому что не говорю на суахили.

— Если ты не можешь говорить, просто слушай. Это то, что кто-то когда-то сказал мне.

Он налил мне кофе и сел на деревянное бревно напротив меня.

— Хороший совет. — Я приняла чашку и улыбнулась. Он вспомнил мои слова, и почему-то это сделало меня счастливой.

— Тебе не нравится кофе?

— Я люблю кофе, — ответил он, наблюдая, как я делаю глоток.

— Правда? — поддразнила я. — Я никогда не видела, чтобы ты его пил.

Он откинулся назад, выбрал облако и стал пристально смотреть на него. Я не думала, что он ответит, когда он, наконец, заговорил.

— Я пил кофе на стоянке, когда все началось в тот день. В торговом центре. Вкус его всё ещё был у меня рту, когда здание рухнуло. Мне плохо каждый раз при виде кофе, потому что он возвращает меня к тому моменту.

Я не знала, что сказать, потому что понятия не имела, каково это — быть окруженным акрами и акрами того, что ты любил, но больше никогда не иметь возможности это попробовать. Вместо этого я держала свой кофе и следовала за его взглядом по небу. Мы молча смотрели, как облака проплывали мимо величественного лика горы Килиманджаро, как тонкие вуали из серебра.

***

— Вот это, Схоластика, — я указала на букву «А» в книге и предложила ей скопировать её на лист бумаги, который лежал перед ней.

Кажется, у неё были проблемы с пониманием, поэтому я прошла вперед и написала маленькую «а» в верхней части страницы.

— Твоя очередь, — сказала я, вручая ей ручку.

Она посмотрела на меня, затем на бумагу, и нацарапала что-то совершенно другое в углу.

— Вот так: «А», — сказал я, когда написала букву.

Она отлично повторила звук, но её «A» была далека от моей.

Я перевернула страницу на чистую сторону и снова написала большую букву «А».

— Ты можешь повторить?

Она медленно скопировала мою букву и показала мне.

— Да! — я хлопнула в ладоши. — Это оно! Как насчет этого? — спросила я, указывая на «Б» в книге.

Выражение её лица было пустым, поэтому я написала большую «Б» и показала ей.

Она наклонилась над столом и отлично воспроизвела её.