Тупик

— Короче говоря, Мартин очень быстро освоился в новом окружении — но чисто интеллектуально, не социально. Ему не хватало образования, он весьма смутно представлял себе морально-этические аспекты жизни. Через его руки проходило много денег, и Мартин стал часть из них прикарманивать. Когда отец решил подать на него в суд, я горячо заступился за парня. Видите ли, я нашел Мартина, открыл ему дорогу в жизнь... Да мне и самому было тогда всего тридцать лет. Я хотел дать ему второй шанс, но переубедить отца не сумел, и Мартин на два года угодил в Кэнтовильскую тюрьму. За месяц до его освобождения мой отец умер, и я немедленно взял Бледсоу обратно на работу. С тех пор, насколько я знаю, он законов не нарушал. Но если между «Полярной звездой» и «Юдорой Грэйн» ведутся какие-то нечистые делишки, будет лучше, если вы учтете эти обстоятельства. Надеюсь, на вас можно положиться. Не хочу, чтобы Аргус и даже Клейтон узнали об этой истории — если выяснится, что ничего особого за ним не числится.

Я допила шерри.

— Так вот что вы имели в виду тогда, в клубе. Бледсоу получил образование в тюрьме, и вы намекнули, что если пожелаете, можете рассказать об этом.

— Не думал, что вы это сообразите.

— На такую работу мысли способен даже тупоголовый поляк... Итак, на прошлой неделе вы угрожали Мартину Бледсоу, а сегодня как бы его защищаете. Когда вы были искренни — тогда или сейчас?

Лицо Грэфалка вновь вспыхнуло от гнева, но он быстро взял себя в руки.

— У нас с Мартином существует нечто вроде молчаливого уговора. Он не вредит моему пароходству, а я помалкиваю насчет его сомнительного прошлого. Тогда, в клубе, Мартин позволил себе издеваться над моей компанией. Я же дал ему сдачи.

— Что, по-вашему, происходит в компании «Юдора Грэйн»?

— Что именно вас интересует?

— Вы ведь сами пришли кое к каким выводам на основании моих расспросов в порту. Вы предполагаете, что у «Юдоры Грэйн» существуют некие финансовые проблемы. Вас это обеспокоило до такой степени, что вы сочли нужным сообщить мне тщательно скрываемую правду о Мартине Бледсоу. Эта история неизвестна даже его ближайшим сотрудникам. А если и известна, то они держат язык за зубами. Стало быть, вы думаете, что в «Юдоре Грэйн» происходит что-то серьезное.

Грэфалк покачал головой и снисходительно улыбнулся.

— Нет, мисс Варшавски, это вы приходите к таким выводам, а не я. Все знают, что вы расследуете обстоятельства смерти вашего кузена. Известно также, что вы не поладили с Филлипсом — у нас в порту слухи распространяются быстро. Если в «Юдоре Грэйн» и есть какие-то проблемы, то они наверняка связаны с финансами. Ведь ничего более важного там быть не может. — Грэфалк поиграл маслиной в бокале. — Конечно, это не мое дело, но временами я и сам удивляюсь, откуда Клейтон Филлипс берет деньги.

Я посмотрела ему прямо в глаза:

— Аргус хорошо платит Филлипсу. Возможно, Филлипс получил наследство. Или его жена. По-моему, любой из этих вариантов вполне вероятен.

Грэфалк пожал плечами:

— Мисс Варшавски, я человек очень состоятельный. Я родился в богатой семье, привык к большим деньгам. Есть достаточно много людей, у которых нет собственных значительных средств, но тем не менее они обращаются с деньгами вполне свободно и естественно. Например, Мартин или адмирал Йергенсен. Клейтон и Жанин не из этой породы. Если у них и есть деньги, то получили они свой капитал неожиданно и на достаточно позднем этапе жизни.

— Не исключено. Выходит, по вашим меркам они не могут позволить себе дом, в котором живут, и прочие роскошества. Откуда вы знаете — может быть, они получили наследство от какой-нибудь выжившей из ума бабушки? Такое случается не реже, чем растраты или хищения.

— Хищения?

— Вы ведь на это намекаете, не так ли?

— Я ни на что не намекаю, просто рассуждаю вслух.

— Ведь это вы дали Филлипсам рекомендацию в «Морской клуб»? Туда не так-то просто попасть нуворишам, судя по тому, что я слышала об этом заведении. Даже доход в четверть миллиона долларов в год не открывает доступа в «Морской клуб». Нужно, чтобы твое генеалогическое древо уходило корнями к временам Пэлмерсов и Мак-Кормиков, первых поселенцев. Но вы ввели Филлипсов в клуб. Должно быть, вы что-то знаете о них.

— Это все жена. Она обожает всякую благотворительность. Пример тому — Жанин, но, по-моему, она уже успела об этом пожалеть.

Где-то в доме зазвонил телефон, а вслед за этим ожил аппарат, стоявший в баре, — я его до этой минуты не замечала. Грэфалк снял трубку.

— Алло? Да, я отвечу на этот звонок... Прошу извинить, мисс Варшавски.

Я вежливо поднялась и двинулась в коридор, направившись в сторону, противоположную той, откуда мы вышли. Так я добрела до столовой, где коренастая пожилая женщина в белой блузке и голубой юбке раскладывала на столе приборы на десять персон. Возле каждой тарелки лежало четыре вилки и три ложки. Это произвело на меня глубокое впечатление: представьте себе — набор из семидесяти одинаковых вилок и ложек! Я еще забыла упомянуть о паре ножей в каждой тарелке.

— Думаю, это еще не полный набор, — пробормотала я.

— Вы говорите со мной, мисс?