Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан

Но пребывание среди горных стрелков, к разочарованию Хейердала, оказалось недолгим. Уже через четыре недели, против собственной воли и наперекор желанию командира батальона, его перевели в основной лагерь в Дамфрис. За месяц службы Тур отличился не только своей физической подготовкой, но и показал себя хорошим стрелком, и командир батальона очень хотел удержать его у себя. Но в просьбе ему отказали, Туру же предстоял новый курс по радиоделу. К его удивлению, главный инспектор службы связи Рольф Палмстрём решил, что группа «Р» армии все-таки нужна. Первого марта радисты из «Малой Норвегии» снова отправились за парту, и опять их разместили в старом замке.

Чтобы подчеркнуть важность нового этапа подготовки, полковник Палмстрём лично открыл курсы. Он вежливо извинился за все неприятности, которые пришлось пережить группе «Р», в том числе и за то, что ее ошибочно в спешке перебросили из Канады. Теперь же «первоначальные планы пересмотрели, и мы, — записал Хейердал, — в первую очередь должны были готовиться к тому, чтобы стать мобильным резервом для ремонта гражданских сетей»^{370}.

Тур не знал, что и думать. Он пишет, что не далее, как в канун Рождества «сам министр обороны стоял и расписывал мне, какую важную роль предстоит сыграть нам в освобождении Норвегии, и сказал, что мы пойдем вместе с ним и будем его правой рукой!» А теперь его отправляли в школу, чтобы учиться на своего рода «разъездного электрика?»^{371}

В Великобритании Тур только и делал что жаловался на отсутствие занятий по радиоделу. Но оказавшись перед перспективой стать «электриком» — и это после пребывания в горном батальоне! — он не мог отделаться от ощущения, что его низвели в статус гражданского человека, и уже не видел смысла снова садиться за телеграфный ключ. Амбиции быть хорошим учеником куда-то исчезли. Он держался за счет знаний, полученных еще в Канаде, а в остальном пустил учебу на самотек. Теперь он ценил только физическую подготовку. «Этот мой протест, обращенный среди прочих и к министру обороны, привел к тому, что физподготовку нам включили в учебный план»^{372}.

Единственным, что поддерживало его интерес к школе, стали, как ни странно, отношения с ее начальником капитаном Бьорном Рёрхольтом. Капитан был на шесть лет моложе Тура, но, несмотря на разницу в возрасте и в положении, между ними возникла дружба.

Учитель. Туру не нравилась служба в Великобритании, пока он не встретил капитана Бьорна Рёрхольта, который, среди прочего, показал ему, что такое лидерство

Тур, который вообще-то давно уже не ожидал ничего хорошего от офицерских кадров, позволил себе восхититься этим парнем. В письме Лив он описал Рёрхольта похожим на задорного мальчишку. По его словам, капитан развивался совершенно не так, как «те другие», кого Тур привык видеть в качестве своих командиров^{373}.

Бьорн Рёрхольт быстро сделал военную карьеру. Этому в немалой степени способствовали его заслуги в тылу немцев в Норвегии. В начале 1942 года британский премьер-министр Уинстон Черчилль выступил с меморандумом, в котором подчеркнул, что уничтожение немецкого линкора «Тирпиц» «сейчас стало бы наивысшим достижением морской войны»^{374}. «Тирпиц» стоял в Тронхейм-фьорде, замаскированный под остров, и командованию британских ВМС нужен был доброволец, который смог бы отслеживать передвижения судна и передавать сведения по радио. Рёрхольт предложил на эту роль себя, и, признаться, лучшей кандидатуры было не найти — ему исполнилось всего двадцать два года, но он уже успел зарекомендовать себя опытным связистом. С риском для жизни Рёрхольт сумел наладить работу радиостанции. Британцы наградили его орденом «За боевые заслуги» — высшей военной наградой для иностранцев. Позднее, в том же году, его назначили начальником службы подготовки норвежских радистов в Великобритании.

Впрочем, Рёрхольт тоже не был лишен недостатков, и поначалу у Тура сложилось о нем далеко не лестное впечатление. Капитан потребовал от рядовых курсантов, чтобы они выступали в качестве «бэтменов» — говоря попросту, стали денщиками офицеров школы. Это означало, что «мы должны были заправлять кровать своему офицеру, складывать его пижаму, чистить ему каждое утро ботинки, следить за его нижним бельем и формой и будить его по утрам, поднося чашку чая в постель», — рассказывал Тур жене^{375}.

Имея условное наказание в виде шестидесятидневного ареста, Тур понимал, что загремит в тюрьму, если снова откажется исполнять офицерский приказ. Но одна только мысль о том, чтобы прислуживать Рёрхольту или другим офицерам, поднося им чашку чая в постель или возиться с их нижним бельем, заставляла его «вскипать». Нет, он никогда не «унизит» себя «настолько, чтобы стать горничной у каких-то жеманных мальчишек в этом безумном мире»^{376}.