Тур Хейердал. Биография. Книга III. Человек и мифы

Другой был датчанином, его звали Асбьёрн Дамхус. Его результаты были не хуже. Физически сильный, рассудительный, он хорошо разбирался в технике, имел незаурядные организаторские способности и являлся лучшим из соискателей. Двадцать один год от роду.

Хейердал отступил от своего принципа набирать в команду лишь по одному представителю от каждой нации. Его старший сын — океанограф, сертифицированный капитан каботажного плавания, и поэтому как нельзя лучше подходящий для экспедиции, по этой причине не получил места на борту «Ра»[158]. В глубине души Хейердал в этой связи не торопился связываться и с Хансом Петтером Бёном[159]. Однако из его заявления следовало, что помимо качеств, которые подчеркивала школа, он был хорошим плотником. Часть своей срочной службы он провел в инженерном корпусе армии, где научился строить не только мосты_; но и дома. А Хейердалу, особенно в начальной фазе, когда «Тигрис» строился, как раз требовался кто-нибудь, умеющий управляться с молотком и пилой.

Изначально он не собирался брать Ханса Петтера, или Эйч-Пи, как его называли друзья, с собой в плавание[160]. Тур Хейердал по-прежнему хотел быть единственным норвежцем на борту. Но во время работы в «Саду Эдема» Эйч-Пи зарекомендовал себя самым лучшим образом. Прежде чем срезали тростник, он предложил построить деревянный каркас, чтобы удерживать судно на месте во время строительства. Хейердал согласился Эйч-Пи начал работу, и постепенно он стал полноценным членом экспедиции.

Желая охватить географию как можно шире, Хейердал не особенно хотел брать датчанина. Но, как он писал Норману Бейкеру рекомендации Асбьёрна Дамхуса и Ханса Петтера Бёна были так хороши, что обойти их не представлялось никакой возможности «в том числе и потому, что я так долго терпел неудачи в попытках найти подходящего африканца или кого-то более экзотического»[161].

В лице Детлефа Цольтцека Хейердал получил одного из самых молодых капитанов западногерманского торгового флота Ему было двадцать шесть лет, и помимо интереса к морю, он также занимался скалолазанием в Берхтесгадене. Хейердал хотел получить, как он говорил, «хорошего представителя новой после гитлеровской Германии», и Цольтцек стал членом команды по рекомендации немецких друзей. Во время холодной войны в том числе и в разделенной Германии, он боролся за мир и примирение, и будучи противником насилия и расизма, находился на одной волне с Хейердалом.

Имея на борту американцев и европейцев, и после того как Африка отпала, для Хейердала было важно найти кого-нибудь из Азии. На «Ра-II» у него был японец Кей Охара, фотограф и Хейердал надеялся, что он согласится войти в команду «Тигриса». Охара очень этого хотел, но по причине глазной болезни ему пришлось отказаться. Тору Сузуки, подводный фотограф, сорока лет с хвостиком, занял его место. Хейердал знал о новичке не слишком много, разве только то, что он в свое время нырял в районе Большого Барьерного рифа и держал японский ресторан в Австралии.

Во время строительства «Тигриса» Хейердал также искал члена экспедиции, который смог бы представлять на борту национальные цвета Ирака. Выбор пал на Рашада Назир Салима, двадцатилетнего студента-искусствоведа, который стал самым младшим членом экипажа. Хейердал описывал его как «пламенного арабского патриота, но добродушного и далеко не агрессивного»[162]. Он был сыном дипломата, служившего в Европе, и свободно говорил по-английски.

Против своей воли Хейердалу пришлось принять Норриса Брока. Без его участия в экспедиции в качестве фотографа Национальное географическое общество США не желало вступать в консорциум. Хейердал не знал Брока, и его скепсис не основывался на личных качествах. Но участие Брока нарушало два принципа. Во-первых, руководитель экспедиции привык сам выбирать себе команду. Во-вторых, Брок будет вторым американцем в экипаже. Однако, будучи профессиональным фотографом, Норрис Брок также оказался выдающимся яхтсменом, у него даже была собственная яхта дома, в Аннаполисе. Когда Хейердал узнал об этом, то смягчился. А когда Брок вместе с Дэйлом Беллом приехал в Колла-Микьери, чтобы сфотографировать Хейердала в его итальянском окружении, тот смирился окончательно[163].

Норрис Брок прибыл последним в «Сады Эдема», и пока другие интенсивно работали над постройкой судна, он занимался испытаниями своего оборудования. Это вызвало определенное раздражение у остальных членов команды, и поначалу Норрис никак не мог добиться признания среди своих товарищей[164]. До отплытия Тур однажды отвел его в сторону и сказал, что, конечно, он имеет полное право плыть пассажиром. Однако он все-таки советует принимать участие во всех работах на борту — от судовых вахт до мытья посуды. Его с удовольствием подменят, когда нужно будет снимать[165].

Будучи яхтсменом, Норрис без проблем последовал совету. Он не хотел ничего иного, кроме как стать полноценным членом экспедиции[166].