Турбо Райдер (сокращённая версия)

— Но ты чувствуешь себя своим, так? — женщина смотрела на человека пристальным взглядом чёрных глаз, тот не мог отделаться от мысли, что она знает больше, чем говорит. — А если чувствуешь своим, то это и нормально. Не забивай себе голову, говорю же. Вот, поешь лучше. Картошечка молодая, лучок, молочком запей из кувшина…

— Молоко? Там молоко? — человек мог поклясться, что всего несколько минут назад налил себе из него именно воду, но, нет, в кувшине, и в стакане, куда он налил, было молоко. Не очень жирное, но именно молоко. — Да… и правда, молоко. Видать совсем голова… ох!

Неловко улыбнувшись в ответ на серьёзное донельзя выражении лица женщины, человек быстро переложил себе из судка в тарелку немного еды. Он сам удивился тому, как быстро в нём родилось чувство дикого голода, опять же, очень непривычное, странное чувство. Словно бы раньше он был голоден совершенно иначе, по–другому. А теперь вот так. Пока он ел, женщина сидела и смотрела на него подставив руку под щёку, глядя пристальным, не совсем ласковым, но и не злым взглядом. Этот взгляд можно было назвать внимательным.

— Так всё–таки, город… хочешь пойти туда прямо сейчас? Или вообще?

Не прожевав толком, человек неуверенно улыбнулся и пожал плечами. После — проглотил то, что было во рту, и ответил:

— Вроде как. Но не сейчас. Сейчас я хочу побыть тут… Тут хорошо и уютно, я же говорил. Не думай, что я плачусь, но… То, чего у меня никогда не было. Ведь ты же не против?

— Совершенно не против. Ведь ты ещё не готов. Был бы ты готов — ничто не было бы способно тебя остановить. Тут хорошо и уютно… значит, так и будет.

— Что? Готов? Не готов? Ты о чём? — человек недоумённо отпрянул, но сзади была стена и он ударился затылком. — Ай!

— Ешь, милый.

Женщина встала из–за стола, аккуратно огибая его крупным животом. Человек смотрел на неё с любовью, как специально из телевизора, включенного в большой комнате, заиграло что–то новое про любовь.

— Я люблю тебя, милая.

— И я тебя.

Она отошла к раковине, включила воду, начала мыть посуду.

Человек продолжил есть. Он уже представлял, как он опустошает весь судок и просит добавки, он с трудом доел то, что было у него на тарелке, и больше доесть не смог. Желудок не был набит, но чувство сытости после еды оказалось крепким. Поднявшись, человек довольно огладил живот.

— Как вкусно. Спасибо тебе.

— Конечно, — женщина насыпала на тарелку порошка и яростно затёрла щёткой. — Ты может что–то ещё хочешь?

— Нет, что ты. Я сыт. Правда–правда. Я выйду на улицу, хорошо? Перекурю.

— Сама тебя об этом хотела попросить. Курить в доме — вредно для ребёнка.

Человек вышел наружу, оставив женщину в доме одну. Он вышел на крыльцо и опёрся на небольшой столб, поддерживающий навес.

Человек глубоко вдохнул свежий воздух и, отряхнув с пиджака несколько пылинок, вышел во двор.

Белый дощатый забор и зелёная трава — прекрасное сочетание. Солнце светило ярко–ярко, день выдался солнечный. Человек помотал головой, смотря по обеим от себя сторонам: справа никого не было, а вот слева в свой дворик вышел сосед, он разобрал свою ручную газонокосилку и сейчас аккуратно правил одно из лезвий, держа его на весу. Человек помахал соседу рукой, тот, увидев это, улыбнулся и махнул в ответ, а после утёр пот со лба и поглубже нахлобучил шляпу на голову.

Человек достал из переднего кармана пиджака пачку сигарет и закурил.

Из того же кармана он достал ещё и солнечные очки, надел. Жаркий денёк.

А не пора ли стричь газон? Да вроде бы нет, ещё рано. Тем не менее, человек пригнулся, чтобы посмотреть на траву, чуть ли ни щекой приник к земле, чтобы заценить её длину.

Нет, вполне достаточно.

— Милый, ты чего?

Женщина открыла дверь (из дома донеслись звуки работающего телевизора) и, опираясь руками себе в поясницу, медленно вышла на крыльцо. Её непропорциональная, разбухшая в животе фигура, казалась человеку прекраснее всех фигур на свете. Сделав пару шагов, женщина качнулась и человек, подскочив от земли, сразу бросился к ней, чтобы поддержать.

— Ну, что ты, что ты! Аккуратнее!

— Я… какая я глупая! — женщина пространно улыбнулась и глаза её закатились. — Дурно стало, представь…

Человек поднял её на руки и, распахнув дверь ногой ещё шире, занёс в дом. Прошёл через прихожую сразу в зал, где как раз стояла последняя модель телевизора — антенны блестели хромом, деревянные детали — лаком.

Присев на одно колено, человек положил жену на диван.

— Что же ты так, в такую жару… Ужас какой! Может кондиционер включить?

— Включи… — женщина прислонила лоб к рукаву лёгкого пиджака мужа и закрыла глаза.

Тот кинулся к кондиционеру и щёлкнул выключателем, медленно тот зашумел, заработал, в комнате сразу стало прохладнее.

— Спасибо…

— Не вставай, пока не станет легче.

— Мне уже полегче… Он… толкаться начал… — лицо у женщины было измученное, потное, но выражало оно радость. — Представь — толкается, я обмерла совсем.

Человека мгновенно переполнила невесть откуда взявшаяся нежность, он зарылся носом в волосы жены и поцеловал её в макушку, а после приник ухом к животу. Женщина засмеялась:

— Что ты там хочешь услышать, глупый?