Турбо Райдер (сокращённая версия)

Рано утром человека разбудила женщина.

— Вставай и иди на задний двор, сполоснись хорошенько, ты же толком не отмылся вчера. А потом завтракать.

Действительно, запах по дому распространялся незнакомый, но аппетитный.

Человек вышел из дому прямо в трусах, а потом, увидев, что женщина из дома не выходит, снял и их. Покачал головой.

Тело раньше у него было слабым телом обычного мужчины его возраста, несмотря на работу в огороде и по дому. Живот, бока, бёдра — лишний жир, общая одутловатость, человек свыкся с этим, научился с этим жить. Теперь же он увидел, как отощал. Раньше он был полон, но не более того. Теперь же — нездорово худ.

Он зашёл в дом взбодрённый холодным обливанием, но понурый.

— Что такое? — женщина суетилась над кастрюлей, в которой что–то булькало

— Очень тяжело идти, куда я иду.

— Куда?

— В город, — человек сел за небольшой круглый столик. — Достать еды. Думал, что смогу дойти быстро, но всё оказалось… я вообще–то сюда пришёл из одной пустыни. Человек, которого я там встретил, сказал, что это дно высохшего моря.

— Как интересно! А что он ещё рассказал?

— Да в основном о себе, — человек задумался, вспоминая. — Про то, какой он был когда–то сильный, а потом постарел и стал слабый, что собрался куда–то идти, но его лошадь умерла…

— Поздно куда–то идти, если ты стар, — рассудительно сказала женщина, помешивая ложкой в кастрюле. — Идти надо когда ты молод. В том и суть молодости. Вот ты куда–то идёшь, и это правильно. Дорога тебя уже меняет.

Человек усмехнулся.

— Не сказал бы, что я молод.

— Тебе просто кажется. Готово. Давай есть.

Она достала тарелки из шкафчика и разлила по ним суп. Расставила тарелки, дала человеку ложку.

— Вкусно. А что это?

— Суп из требухи, ел такой когда–нибудь?

Человек покачал головой в отрицании.

— Ты ешь–ешь. Глянь на себя, худющий какой.

— Раньше я таким не был. До похода, в смысле. Не знаю, чего это со мной не так… — человек подумал, съел ещё пару ложек, его пауза неприлично затянулась. — А может быть, я слишком стар, чтобы куда–то идти?

— Я же уже сказала тебе, что ты не стар.

— Я так не считаю, — покачав головой, человек отодвинул пустую тарелку, показав жестом, что больше не хочет. — Никогда об этом раньше не думал, но в последнее время мне больше и больше кажется, что… хотя, что это я такое говорю? Я же вышел из дому только вчера!

— Уверен в этом?

— Нет… Может и не вчера. Столько времени прошло… и всё это время… вот всё оно, на всём его протяжении мне кажется, что я зря сделал то, что сделал.

Женщина молчала, хлопоча у плиты: она заваривала чай.

— Я пошёл в город, а где он, этот город? Я пошёл за едой, а где она, эта еда? Я ушёл из дому и потерял всю свою уверенность. Я знаю только то, что ничего не знаю и ничего не понимаю.

По кухне расплылся запах заваренного чая. Густой, горячий, нежный.

— Да, дома принимать решения легче, — сказала женщина. — Гораздо легче. Я решила остаться в своём, хотя мой сын тоже ушёл. И его жена ушла, забрав с собой детей.

— Они поели серой земли?

— Жена сына с детьми — нет. Он очень непростой человек, её можно понять. А сын… когда засияла фиолетовая луна, он вышел наружу, спустился к реке, напился из неё и наелся земли с её дна. Я думала, он окончательно сошёл с ума… — женщина улыбнулась и покачала головой. — Может быть он и сошёл. Теперь его здесь нет, и это главное. Я хотела поступить так же, чтобы пойти за ним, мне почему–то кажется, что если я поем серой земли, то сразу узнаю то, что мне нужно знать. А ведь я хочу знать, где мой сын? Значит, я это узнаю.

— Так почему же ты решила остаться здесь?

Женщина вздохнула и разлила чай по кружкам.

— Ты веришь в то, что у некоторых предметов есть душа? Они могут к тебе привязываться. Как можно бросить что–то, что к тебе привязалось? Я не могу уйти из этого дома. Он мой, он меня любит, а я люблю его. Но ты… ты ушёл из своего. Это можно считать подвигом.

— Никогда не чувствовал себя более неуверенным в себе, чем сейчас.

— Надейся, что это пройдёт.

Она больше не говорила, да и человеку нечего было сказать, они пили чай и смотрели кто куда, но не друг на друга. Разговор у них вышел сумбурный, ведь каждый говорил о своём, о том, что волновало его, слабо связывая это со словами собеседника.

— Так ты хочешь уйти, но не можешь?

Женщина кивнула.

— Я думаю, если тебе не хочется уходить, то уходить и не надо. Особенно сейчас, когда светит фиолетовая луна, — человек допил и поставил чашку на стол. — Я немногое понял о том, что случилось, но уж точно осознал то, что нужно доверять своему нутру. Если твоё нутро говорит тебе делать что–то, то это что–то нужно делать. Мир очень изменился, это всё, что я вижу. И хоть я очень не уверен в себе, но сейчас… — и человек понял, что говорит это не женщине, а себе, и что она смотрит на него с улыбкой, и что суп из требухи — вкусен, а местность вокруг не так уж и враждебна.

Поэтому человек остался. И когда он решил это, то снова его поглотила окружающая среда и он стал для неё своим.