Турбо Райдер (сокращённая версия)

— Ты же понимаешь. Расскажи, о чём она. Что там поётся.

Отец, улыбнувшись, прислушался.

— Хм… она не вся на японском, там на английском есть строки. «Боже, дай мне ещё один шанс», кажется. А что, тебе понравилось?

— Да, понравилось. Я хочу знать, о чём песня.

— Да? А оно тебе нужно?

— В смысле?

— Ну, вот о чём, ты думаешь, эта песня? Вот твоё мнение?

Сергей крепко задумался.

— Что–то хорошее. Не иначе. Воздушное такое.

— Воздушное, да? О как, господи… да я не смеюсь, не смеюсь, просто…ай, извини. Ты не понимаешь слов, и песня настраивает тебя на что–то хорошее, да? Так ведь пусть так оно и остаётся. Я вот разлюбил музыку, когда вырос и закончил университет. Раньше я мог слушать песни, они для меня что–то значили. А потом ты начинаешь понимать текст и осознаёшь, что песни были дурацкие, а ты себе чего–то напридумывал, значит, ты и сам — дурак.

— Так что, это дурацкая песня? — Сергей немного склонил голову набок, всё так же прямо смотря на отца. — Глупая, что ли?

— Да почему же? Хорошая песня, вот только перевод тебе знать зачем? Она наводит тебя на хороший настрой, значит пусть так и будет. Музыка — она не для того, чтобы её понимать, — отец усмехнулся. — Женщины, кстати, тоже, вот уж единственное, что я могу о них сказать. Может поэтому у тебя пока с ними и не получается.

— Не получается. Да и всё равно.

Отец человека достиг железной дороги, да, вот уж отличное место. Сразу понятно: здесь регулярно ходят люди и их много. Всюду следы пребывания человека: мусор, какая–то непонятная грязь, засохшие и свежие кучки кала, запах людей.

Возможно, отца человека могло бы и затянуть на дорогу, как и его сына, но он был одержим, и поэтому его не затянуло. Он прыгнул на шпалы, глухо рыкнул. Воспоминания разбередили в нём много хорошего, но и много плохого тоже.

Отец человека принюхался. Однозначно люди. Много. Мужчины, дети, женщины… он до конца ещё не понимал, кого хотел найти и зачем, но некий критерий в голове всё же возник. Первое: однозначно не похожая на жену или мать. Или на приёмную мать. Всё–таки… отец человека внезапно осознал, что не помнит свою мать, настоящую, а, значит, это достаточно плохой критерий, от него нужно избавиться.

Запахи бередили в нём старые привычки. Правой рукой отец человека залез за пазуху и достал оттуда нож, но тот больше не был кухонным, став тем самым, ещё одним подарком приёмного отца, охотничьим. Рукоять в руке, запах жертвы… прекрасное чувство охоты. Всё как раньше. Всё как встарь.

Не понадобилось много времени, чтобы почуять то, что и нужно было почуять: явно молода, пусть даже и не одна, идут по дороге в часе или двух, но расстояние легко наверстать бегом. Отец человека подумал о том, что это может и к лучшему, не ушли ли старые навыки?

Он ринулся вперёд.

Он бежал, не обращая внимания на разошедшиеся швы, даже когда из открывшегося нутра показались сизые, полупустые кишки. Дорога не затянула его, оставаясь по–прежнему простой старой железной дорогой, поэтому в какой–то момент отец человека спрыгнул с неё и побежал рядом — так было удобнее. К тому же, совпало: запах свернул в сторону, в жиденький лесок.

Отец человека подумал о том, что это странно. Если люди идут по зову гнилой земли, то зачем им сворачивать в лес? Как побывавший мёртвым он мог чувствовать, куда ведёт людей этот зов, и вёл он их дальше, далеко–далеко, чтобы они смогли… впрочем, это чувство отец человека не мог понять, оно слишком отличалось от всего, пережитого им ранее. Было возвышенным? Возможно.

Отец человека мотнул головой, потому что понял, что его затянуло в раздумья, время бежало и бежало, и уже вроде бы даже готовилось темнеть. Он глубоко вдохнул воздух, полный запаха гнилой земли, и ринулся в лес. Спустя несколько минут он уже бежал по лесу, держа в одной руке нож, а другой помогая себе бежать. Давно прошли времена, когда ему трудно было передвигаться в лесу: теперь он двигался бесшумно, пружиня на полусогнутых ногах, мягко переступая с пятки на носок, может, это сказывался опыт или отсутствие имени, а может, то, что умерев и вернувшись отец человека изменился.

Несмотря на то, что гнилой землёй воняло нестерпимо, сквозь этот запах всё же пробивалось что–то чужеродное: в лесу были люди, живые, не поевшие серой земли. Именно на их запах отец человека и двигался.

На него снова нахлынуло.

— Это возрастное! — уверенно сказал отец. — Тебе же шестнадцать исполнилось уже, а ты у нас хоть и видный, но скромный, девушек стесняешься… появится девушка — пройдёт. Кхм. А вообще… ты читал, ну… это не стыдно совершенно, просто… эм… ладно, я… кхм… — где–то здесь отец засмущался и ушёл.

Сергей остался стоять у себя в комнате один, раздражённый и разочарованный. Его снова внезапно накрыло, раздражение взвилось в нем, и опять из–за очередного приступа злости он заметался по комнате от стены к стене. Потом к нему снова вошёл отец, Сергей кинулся на него, но вовремя остановился, крикнув:

— Пошёл вон!!

Он кинул в отца подушкой, а тот стоял такой опешивший и обескураживший, что та врезалась в него и чуть не свалила на пол.