Туристка

— Захотела подышать воздухом и немного прогуляться. Здесь безумно красиво!

Он приблизился и, взяв меня за руку, огляделся по сторонам.

— Никогда не покидай дом без моего разрешения! И почему ты не надела платок?

— Забыла.

— Больше не забывай! Пошли в дом! Моя мать недовольна, потому что не может разговаривать с тобой. Но я дал всем слово — вскоре устранить эту преграду. После завтрака продолжим твоё обучение.

Мне не удалось сбежать сегодня, но я не теряла надежды сделать это в подходящий момент. Надежда — единственное, что у меня осталось.

Я мечтала позвонить домой, но боялась снова просить об этом: не хотелось селить в голове Рашида мысль, что скучаю и жду помощи. Его мобильный телефон всегда оставался при нём. И я никогда не видела, чтобы хоть кто-нибудь в этом доме оставил свою «драгоценность» без присмотра. Возможно, это была его просьба или же просто всеобщая привычка.

Наверняка известие о людях, расстрелянных в торговом центре Марракеша, шокирующей новостью разлетелось по всему миру. Если об этом показали по телевизору, родители предположили, что меня могли убить. Но ведь тела не оказалось среди погибших, а значит, мама с отцом пытаются найти меня. Всего один звонок — и они бы узнали, где находится их дочь… С застывшими в глазах слезами я смотрела на Юсуфа, который не понимал — чем именно мне помочь, и что так отчаянно хочу ему сказать.

Проходили недели. Рашид не спускал с меня глаз, следил за каждым шагом. Время уходило, как вода в песок, и я чувствовала, что больше так жить не могу.

Глава шестнадцатая

Ещё три месяца ушли понапрасну. Ничего не удалось предпринять, ничего не смогла сделать, за исключением одного: теперь я понимала их язык. Слова и предложения перестали быть непонятными звуками. Их смысл стал ясен, но я не просто понимала арабский — я пыталась говорить, хотя писать получалось с трудом.

Мать Рашида — Зуефа — предельно ясно объяснила сыну, что не позволит мне готовить и помогать остальным женщинам на кухне. Мне же хотелось иногда бывать в их компании, но лишь для практики в языке и чтобы не сойти с ума в тисках стен своей комнаты.

— Что нам может приготовить европейка? — с едва скрываемой неприязнью говорила она.

— Пусть учится готовить наши блюда, — отвечал Рашид.

— Я не стану есть еду, приготовленную её руками!

«Знала бы ты, что я и сама не желаю здесь быть, злая ведьма!» — молча думала я, стоя в стороне.

Эта женщина терпела меня только ради сына. Она ненавидела меня, а я ненавидела её и всех, кто ей дорог. Только Рашид дорожил мною, и потому надо было сохранить это доверие до нужного часа.

Потребовалось много времени, чтобы понять: кто есть кто. Убийцы из торгового центра оказались младшими братьями Рашида, а женщины, которых видела в день своей свадьбы, были их жёнами. Я не стремилась запомнить их имена, ибо разговаривать с ними мне не приходилось.

В доме для меня не нашлось дел, но Рашид не счёл это трагедией и поручил мне нечто иное и совершенно неожиданное. Несмотря на то, что ислам запрещает вешать в доме портреты людей, он очень захотел собственный портрет, а также — всех его братьев. Изображая каждый день их дьявольские лица, я всё больше и больше ненавидела свой талант.

Рашид привёз мне всё, что потребовалось. Рисуя, я ощущала его гордость, видела радость в каждой чёрточке его грубого лица и даже чёрные, как уголь, глаза в этот миг становились светлее.

— Ты жемчужина, Айлин! — говорил он, наблюдая, как я вывожу кистью точные линии. — Моя семья недовольна, но они просто не понимают — как мне повезло найти такую жену.

Мне удалось подойти к делу с хладнокровной точностью и перенести его образ на холст так безупречно, как если бы это было всего лишь фото. Ради портрета Рашид сбрил бороду, оставив только аккуратно выстриженные усы. Без неё он стал выглядеть моложе, красивее и не так устрашающе, словно стал другим человеком.

Когда Рашид взглянул на завершённый портрет, то был поражён.

— Ты изобразила меня лучше, чем я есть, — сказал он, рассматривая свой образ.

— Я никогда не приукрашиваю действительность.

— Мне приятно, что в твоих глазах я так привлекателен! Знаешь, а ты не только красивая, но и не такая, как все, — совершенно особенная! Жёны моих братьев похожи на серых глупых перепёлок. Они недостаточно красивы и умеют только готовить, — продолжал он. — Для меня они просто служанки в этом доме.

Рашид целовал мне руки с искренней любовью. Возможно, это чувство заставило его на время забыть о своей кровавой миссии: ни он, ни его братья пока не покидали дом, чтобы снова кого-нибудь убить. И я знала: гармония будет длиться, пока он верит во взаимность чувств.