Туркестанцы

3-я кавалерийская бригада действовала в Кулябском боерайоне и охраняла афганскую границу. Жара и малярия выводили из строя многих красноармейцев, непривычных к климату Средней Азии. Более 30 процентов личного состава бригады болело. Командир корпуса Ионов отозвал 3-й кавалерийский полк Лопатина и передал его в оперативное подчинение командира 3-й бригады в Кулябе.

К этому времени в Гарме сосредоточилась вся 1-я кавалерийская бригада. Но недолго пришлось нам быть вместе. Тяжелое положение в Кулябском районе вынудило Ионова направить на Файзабад — Куляб 1-й кавалерийский полк Красильникова, передав его в оперативное подчинение 3-й бригаде.

Дарвазский бек с Ишан-Султаном, воспользовавшись тяжелым положением наших частей в Кулябе, появились с 1000 всадников на левом берегу Сурх-Об и заняли кишлаки Лянгар, Махале и Хост.

Я решил раз и навсегда покончить с этой бандой. В моем распоряжении был 2-й кавалерийский полк и прибывший в Гарм батальон 8-го стрелкового полка под командованием Абрамова.

3 августа назначенные в операцию части бригады сосредоточились в саду гармского бека. Отсюда стрелковый батальон 3 августа вышел к мосту в восьми километрах западнее Гарма. Перейдя на левый берег Сурх-Об в полночь и миновав кишлак Чагдыбиен, батальон стал подниматься в гору на линию кишлаков Лянгар — Хост. В трех километрах от Лянгара в небольшой гранатовой роще бойцы увидели костер, вокруг которого сидя дремали басмачи сторожевой заставы. Сняв заставу, бойцы остановились в ожидании сигнала к общей атаке.

2-й кавалерийский полк под командованием Панкеева (сменившего раненого Роганова), перейдя мост, вошел в реку и двигался по воде вверх по течению Сурх-Об. У кишлака Тугак полк вышел на берег и скрытно охватил полукольцом позиции противника. Все это происходило ночью, незаметно для противника. К трем часам части были готовы к атаке. Дорогу на Дарваз перехватил 1-й эскадрон, закрыв басмачам единственный удобный для отхода путь.

По моему сигналу — трем разноцветным ракетам — части пошли в атаку. Зеленоватый воздух раннего рассвета еще не успел окраситься в голубые тона и темные вершины гор едва отделились от светлого неба, как, будоража предутреннюю тишину, по долинам прокатилось громовое «ура». Захлопали выстрелы, зацокали по камням подковы коней. Сонные басмачи, бросая оружие и лошадей, пытались выскользнуть из окружения. Когда долину осветили первые лучи солнца, все уже было кончено. Лишь немногим басмачам удалось укрыться в окрестных садах и кишлаках. Все утро бойцы стрелкового батальона, прочесывая местность, вылавливали беглецов. Главаря банды — Ишан-Султана не оказалось ни среди пленных, ни среди убитых.

Мы подозревали, что курбаши удалось добраться до кишлака и спрятаться в какой-нибудь кибитке на женской половине (позже мы узнали, что это было именно так), но приказ строго-настрого запрещал нам переступать порог ичкари[23]. С Ишан-Султаном нам пришлось встретиться еще раз. Произошло это в районе Куляба.

В бою под Хостом особо отличились временно командовавший 2-м полком Панкеев, помкомвзвода Шестаков и красноармейцы Литвинов, Мешков и Даюба.

В Каратегине наступила пора относительного спокойствия. Население, особенно беднейшее, хорошо относилось к мероприятиям Советской власти. Политсостав бригады не только проводил широкую агитационно-массовую работу, но и участвовал практически в социалистических преобразованиях. Коммунисты и политработники следили, чтобы при разделе земель эмира и беков не была обижена беднота. Когда по всем крупным кишлакам снова открылись базары, политработники устраивали в базарные дни на площадях кишлаков митинги, на которых стали выступать местные жители, активно помогавшие нашим частям в борьбе с басмачами. Это была уже большая победа, ибо в те дни каждый дех-канин, рискнувший открыто, во всеуслышание заявить о своем сочувствии Советской власти, рисковал быть убитым при первом же налете басмаческой шайки. С каждым днем все больше и больше людей становилось на нашу сторону, и это говорило о том, что труды политработников бригады во главе с комиссаром Логиновым не пропали даром.

К сожалению, сам Логинов этого уже не видел, так как после боя у Хоста уехал в Дюшамбе на лечение.

Мне хочется рассказать о таджике Довляте, любимце всей бригады. Ловкий и сильный воин, он не раз спасал нас от опасности, вовремя предупреждая о появ-лении банд. Довляту приходилось дважды переплывать реку Сурх-Об, течение которой настолько стремительное, что сбивает с ног коня.

Я обязан Довляту тем, что в бою под Хостом остался жив. Во время конной атаки басмач прицелился из винтовки мне в спину, но выстрелить не успел: подоспевший Довлят на скаку сразил его клинком.

Славный сын таджикского народа дехканин-бедняк Довлят был зверски замучен басмачами после нашего ухода из Гарма.

* * *