Туркестанцы

Я сказал, что считаю правильными меры по исправлению ошибок, допущенных Колесовым, который пытался только с помощью армии, без участия трудовых масс, присоединить Бухару к Советскому Туркестану, Говоря о создании национальных частей, я заявил, что считаю особенно удачным политическим шагом привлечение на сторону Советской власти племен джамшидов, хозарийцев и тайменов, населявших южную часть республики. Эти племена в любой момент готовы были восстать против Персии и ожидали лишь сигнала.

— Вы хорошо связали руки Персии. Пусть теперь попробуют оказать помощь эмиру, — сказал я.

— Вы и это знаете? — Фрунзе улыбнулся. — Значит, зря времени вы не теряли. Как говорится, с головой окунулись в дела. А ведь обстановка сложная, и, к сожалению, не все это понимают.

Я ответил, что постоянно общаюсь с местным населением, стараюсь быть в курсе его настроений, знать, как в кишлаках относятся к нашей политике.

— Правильно, — одобрил Фрунзе. — Сейчас самое главное — знать настроение масс. Долг каждого командира — изучать население, его обычаи и нравы, исторические устремления. Мы не захватчики, а освободители. Наши интересы и цели совпадают с интересами и целями самих угнетенных народностей.

Когда я вышел от Фрунзе, другие командиры уже разъехались и у штаба, в тени тутовника, скучал в одиночестве мой коновод.

Начались последние приготовления к операции. Велись они в строгой тайне. Передача распоряжений по телефону была запрещена. Железнодорожные служащие не знали о маршрутах эшелонов. Время отправки поездов менялось. В Самарканде полки дивизии с утра в полном боевом снаряжении уходили на учения по разным дорогам, а к вечеру возвращались в лагеря и казармы. Приказания командирам частей и подразделений передавались только лично или через связных. Кроме командиров групп, никто не знал точно времени начала операции.

Было около пяти часов утра 28 августа, когда меня разбудил связной и передал приказание начальника дивизии явиться в штаб, который располагался в старых царских казармах.

— Восстание в Бухаре началось, — сказал Швецов, когда я вошел к нему в кабинет. — Получен приказ командующего фронтом. — Швецов протянул мне отпечатанный на машинке приказ.

«В ряде местностей Бухары вспыхнуло революционное движение, — читал я. — Настал час решительной схватки подавленных и порабощенных трудящихся масс.

Бухары с кровожадным правительством эмира и беков. Полки нарождающейся Бухарской Красной Армии двинулись на помощь родному народу. Красные полки ра-боче-крестьянской России обязаны стать подле них. Приказываю всей нашей вооруженной мощью прийти на помощь бухарскому народу в этот час решения.

Командиры и комиссары! На вас смотрит сейчас вся Советская Россия и ожидает от каждого исполнения его революционного долга!

Вперед за интересы трудящихся Бухары и России! Да здравствует возрождающийся бухарский народ! Да здравствует нарождающаяся Бухарская Совет-ская Республика!»

— Через час выступаем в направлении перевала Тахта-Карача. Ваша бригада идет в авангарде. Боевую задачу и все изменения в обстановке уточню на марше. Действуйте, — сказал Швецов, когда я возвратил ему приказ.

Так началась моя боевая жизнь на Туркестанском фронте.

* * *

Часов в семь из лагеря выступил головной полк бригады.

Эскадроны шли переменным аллюром, выдерживая положенную дистанцию. Появление конницы на тенистых улицах города было столь обычным, что не могло вызвать у кого-нибудь удивления или тревоги, даже если среди прохожих и были агенты эмира. Только мальчишки выбегали из всех дворов и, как обычно, бежали вдоль арыков, провожая конников.

Позади остался утопающий в садах пригород Самарканда. Копыта коней с мощеных мостовых ступили на мягкий грунт большака. Вправо и влево от дороги лежали сады, поля, кишлаки. Впереди синели вершины гор Зеравшанского хребта. Где-то там, в горах, прятался охраняемый противником перевал Тахта-Карача.

Километрах в семидесяти правее нас, по дороге на Сараган, шла вторая колонна дивизии под командованием комбрига Марсова. Бригаде была поставлена задача перейти на рассвете бухарскую границу и овладеть кишлаком Чиракчи, прикрывая правый фланг дивизии.

Дорога все круче поднималась вверх, к перевалу.

Головной полк подошел к кишлаку Багрин, в котором был назначен большой привал. Мелководный ручей пересекал дорогу, извиваясь между хорошо возделан-ными полями. На холме за кишлаком белели европейские постройки почтовой станции. Такие станции строились царской администрацией по всем трактам в русской части Туркестана. Каждая такая станция выглядела как небольшая крепость. Две ее кирпичные башни были расположены по диагонали четырехугольного двора, обнесенного стеною.

В Багрин приехал командир дивизии Швецов. Он сообщил, что войска чарджуйской группы овладели городами Чарджуй и Кара-Куль, захватив на Аму-Дарье переправы Наразым и Бурда лык. Швецов приказал идти к перевалу форсированным маршем, сбить охранение противника и вступить в бой с пограничными войсками эмира, которыми командовал китабский бек.