Туркестанцы

Предложение Абду-Кадыра не было для меня неожиданным. Я давно убедился, что среди главарей басмаческого движения не было ни одного, действительно убежденного в правоте дела, за которое он проливал столько крови мирных людей. Всеми ими руководила одна цель — сохранить свои богатства, свое господство над трудовыми массами. Никто из них не мог понять, что Советская власть, провозглашенная в результате победы бухарской революции, боролась не с отдельными лицами, а со всем прогнившим феодально-капиталистическим строем, который эти лица защищали.

Я слушал посланного Абду-Кадыром курбаши и обдумывал, как лучше поступить. Захватить Абду-Кадыра — значило сохранить жизнь и покой сотен и тысяч людей. И у меня созрел план. Я заявил, что жду Абду-Кадыра и его курбашей для личных переговоров.

Через два дня в Чагану прибыл Абду-Кадыр с сыном Довлятман-бия и десятью курбашами. Я заранее сообщил командующему группой о своем намерении задержать басмачей и, ожидая его согласия, принимал Абду-Кадыра как гостя.

Все шло хорошо, и лишь простая случайность помогла Абду-Кадыру избежать плена, в результате чего много невинных жертв погибло от руки этого головореза.

Командир Алайского полка Красильников самовольно, вследствие того что на месте его стоянки не оказалось фуража, перешел в соседний кишлак Сайдой. Банда Абду-Кадыра, сосредоточенная в кишлаке Оруфи, решила, что ее окружают. Басмачи послали в Чагану лазутчика, и ночью Абду-Кадыр с сыном Довлятман-бия бежал. Но десять курбашей, которые пришли с ним, раскаялись в своих поступках и в доказательство своей искренности рассказывали на базарных площадях о вероломстве Абду-Кадыра и о его желании служить Советской власти при условии, если эта власть позволит грабить бедняков.

* * *

Роль 8-й отдельной Туркестанской кавалерийской бригады в ликвидации авантюры Энвер-паши, несмотря на ее пассивные действия в начале операции, была велика. Бригада в завершающий период боев действовала бок о бок с 1-й отдельной Туркестанской кавалерийской бригадой. Без такого тесного взаимодействия покончить с энверовщиной было бы очень трудно.

За успешные действия в районе Бальджуана и за разгром шайки Энвер-паши при занятии города 15-му кавалерийскому полку 8-й отдельной Туркестанской кавалерийской бригады было присвоено наименование Бальджуанский. Командир полка В. А. Лихарев был награжден орденом Красного Знамени.

Из-за своей малочисленности 8-я бригада после ликвидации энверовщины была расформирована; 16-й кавалерийский полк влился в 15-й Бальджуанский, который был переименован в 3-й отдельный Бальджуанский кавалерийский полк 3-й Туркестанской стрелковой дивизии. Командиром полка был назначен Иван Савко. Это был человек, беззаветно преданный делу партии, и я хочу рассказать о последних минутах его короткой героической жизни.

В конце октября 3-й отдельный Бальджуанский кавалерийский полк был переброшен в Бабатаг для ликвидации банды Хурам-бека.

За несколько часов до боя всегда жизнерадостный Савко вдруг замкнулся, стал мрачным. «Если меня убьют, возьмешь на себя командование», — сказал он своему комиссару. А вскоре головной отряд, с которым следовал Савко, столкнулся на перевале с бандой, и 25-летний командир полка был убит.

О славном командире бойцы 3-го кавалерийского полка сложили песню, которая до сих пор живет в памяти тех, кто знал Ивана Савко. Вот эта песня. Ее пели на мотив песни «Степь да степь кругом»:

К Бабатаг-горам
Путь далек лежит.
У Хазрет-Баба
Командир убит.

В Октябре восстал

Трудовой народ,
И Савко Иван
Их повел вперед.

Не щадил врагов

Наш герой в бою,
За народ родной
Отдал жизнь свою.

Мать ночей не спит,

Ждет старушка, ждет,
Скоро, скоро к ней
Сын родной придет.

Не вернется он —

Басмачом убит,
Средь бухарских гор
Он спокойно спит.

Спи ж спокойно, спи,

Наш герой, в гробу,
Отомстит наш полк
За тебя врагу.

О смерти Савко я узнал позже, уже будучи в Самарканде. А до этого в Восточной Бухаре произошло еще одно событие, о котором я также хочу рассказать.