Туркестанцы

В тот же день дехканин из кишлака Кара-Манды пивез в Яван известие, что Ибрагим-бек с 2000 всадников находится в кишлаке Беш-Булак. Как ни спешил командующий войсками ислама на помощь к своему курбаши, мы опередили его. Обстановка сложилась благоприятно для нас, и я отдал приказ Алайскому и Бальджуанскому полкам немедленно выступать. Получив дополнительные данные разведки на марше, я уточнил полкам их задачи. Командир Бальджуанского полка Лихарев должен был выйти к кишлаку Кара-Манды и к четырем часам утра обойти Беш-Булак с запада. Командиру Алайского полка Мельникову было приказано войти в ущелье возле кишлака Кайнар и по тропе идти к Беш-Булаку, чтобы в четыре часа атаковать банду с востока.

Марш совершали ночью. Бойцам и командирам помотало превосходное знание местности. Шли, соблюдая полную тишину. Бесшумно ступали кони — их копыта были обвязаны кошмой, хорошо подогнанное снаряжение не издавало ни единого звука. Я и комиссар Ратников находились с 1-м кавалерийским Алайским полком. В головном отряде шел 3-й эскадрон Плотникова. Часа в три ночи из головного отряда привели пленных басмачей. Возбужденный первым боем, командир взвода Рахматулин рассказывал:

— Только вошли в ущелье, смотрим — костер. Вокруг, как куры на насесте, басмачи. Винтовки между ног, все как один спят. Взяли их без выстрела. Дорога на Беш-Булак открыта.

Пошли рысью, прогревая лошадей перед предстоящей атакой. Край неба посветлел. Видны стали окружающие дорогу предметы, выступы скал, покачиваю-щиеся в седлах всадники. Края ущелья резко вырисовывались в зеленоватом воздухе. Впереди замаячили фигуры верховых. На дорогу выехал Плотников, доло-жил:

— Кишлак в двухстах метрах. Все спокойно. Эскадрон готов к атаке.

В кишлак ворвались карьером с криком «ура!». Одновременно с запада на сонный кишлак обрушилась конная лавина бальджуанцев. Басмачи беспорядочно отстреливались из-за глинобитных дувалов. Бойцы ломали ворота, врывались в сады. Через полчаса узкие улицы кишлака заполнили пленные, которых вели к площади против мечети. В пестро одетой толпе искали Ибрагим-бека, но его не оказалось. Не нашли его и среди убитых. Опрошенные пленные и местные жители сообщили, что в кишлаке была только часть банды. Ибрагим-бек ночевал в горах и таким образом избежал плена.

Высланные во все стороны разъезды напали на следы его стоянки. Удалось установить, что, как только начался бой, Ибрагим-бек ушел к Вахшу на переправу Кизыл-Кала.

Ибрагим-бек ускакал несколько часов тому назад, преследовать его было бессмысленно. Оставалась надежда на Гиссарский полк, который находился в киш-лаке Найза-Булак. Но никакой связи с полком не было. О действиях полка я узнал позже из доклада Панкеева.

Идя на соединение с бригадой, Панкеев миновал кишлак Найза-Булак и на рассвете начал спускаться в долину. На переправе Кизыл-Кала он заметил крупную банду. Не зная, что это Ибрагим-бек, Панкеев ускорил спуск и обрушился на толпившихся у переправы басмачей. Началась жестокая рубка. На противоположный берег переправилось человек сто всадников — все, что осталось от двухтысячной банды Ибрагим-бека.

Бегство Ибрагим-бека я был склонен расценивать как неудачу бригады, ибо понимал, что, пока он жив, полностью ликвидировать басмачество не удастся. Горечь досады мешала мне трезво оценить обстановку и осознать все значение одержанной победы.

Я уже говорил, что Локай являлся основной базой басмачества и Ибрагим-бек в период кампании 1922 года прилагал много усилий, чтобы не допустить в Локай наши части. Он смотрел на Локай как на надежное убежище, где можно было укрыться после поражений, наносимых ему Красной Армией и национальными частями Бухарской республики. Но вот впервые поражение было нанесено ему в Локае, и он вынужден был бежать оттуда, спасая свою жизнь.

Бегство Ибрагим-бека и множество пленных басмачей, которых провели по дорогам через базарные площади кишлаков, нанесли непоправимый удар по басмачеству. Сочувствующие идеям Советской власти локайцы стали смелее выступать в кишлаках, а сторонники Ибрагим-бека, почувствовав шаткость своего положения, резко снизили контрреволюционную активность, стали всячески заискивать перед беднотой.

После разгрома Хурам-бека и своего поражения Ибрагим-бек понял, что Локай ускользает из его рук. Хитрый и изворотливый, он резко изменил тактику, пе-рейдя от массового террора к заигрыванию с местным населением. Через несколько дней нам стало известно, что Ибрагим-бек распустил все свои басмаческие шайки на полевые работы. Действительно, на полях стало зна-чительно больше молодых мужчин. Нас заинтересовал этот факт, и вскоре мы полностью раскрыли карты Ибрагим-бека.

Зная, что лето — наиболее удобное время года, для боевых действий Красной Армии, Ибрагим-бек решил создать видимость, что басмаческое движение замерло. Расчет был на то, что обманутые наступившим затишьем войска покинут пределы Локая и тогда можно будет расправиться с Советской властью и непокорным бедняцким населением.