Туркменская трагедия

И тогда его приближенные, чтобы сохранить лицо своего чрезмерно словоохотливого босса, вынуждены вызывать огонь на себя, брать, как говорится, грех на душу, изворачиваться. Так, один из угодников, сам ведший далеко не праведную жизнь, разглагольствуя о “засилье мздоимцев, готовых за умеренные “тридцать сребреников” писать здравицы...”, валит с больной головы на здоровую. Только о ком речь? Не себя ли имел в виду “бывший московский журналист”, что ныне сам прослыл главным дифирамбистом, мастаком сочинять слащавые здравицы в честь “одного из самых богатых на земле”. Правда, не за “тридцать сребреников”, а за холуйство, умение молчать: качества, которые приносят гораздо более солидные дивиденды. Или о живущем в нем же под личиной “журналиста” или “дипкурьера”, некогда курсировавшего по маршруту Лубянка - Дели, доставляя тамошним оппозиционерам кейсы, туго набитые “зелененькими”, в придачу к инструкциям.

Если верить авторам коллективного опровержения, то их, кажется, больше всего оскорбили следующие строки: “Все президенты стран СНГ, во-первых, плохие и, во-вторых, как оказывается, вовсе даже и не президенты. А так — то ли ханы, то ли шахи”.

Что ж тут обидного, если президентом может стать каждый достойный, избранный демократическим голосованием (бывают, конечно, и исключения), а шахами становятся лишь высокородные, так сказать, по наследству. Откуда же задуло? Из того же президентского дворца, где в узком кругу один маститый прозаик и поэт, обогретый высочайшей милостью, обратился к Ниязову:

— Туркмены всегда ходили под властью падишахов, султанов. Президентская форма правления чужда азиатам. Мы жаждем Вас видеть в звании падишаха...

Президенту, втайне лелеявшему мысль объявить себя шахом, это явно льстило, и он был весь внимание, с надеждой ждал, что же скажет другой собеседник.

— Да, туркмену, если он из средневековья, ближе всего шах, падишах, — вроде согласился тот с писателем. А маститый вдруг задал Ниязову неожиданный вопрос.

— А в роду вашем были царственные предки? Скажем, хан, пусть самый захудалый?

— Ханов не было, — потупился Ниязов, как нашкодивший ученик, едва удерживаясь от искушения “отыскать” в своей генеалогии хотя бы самого завалящего хана. Да не нашелся сразу. Еще, к сожалению, коптили небо люди, знавшие его отца, хотя сам он о своих родичах дальше деда представления не имел.

— Дед мой ходил в арчинах села, имел свое крепкое хозяйство, имел баранов. В тридцать седьмом его, как бая, в Сибирь сослали.

— Бай не высокороден, им всякий может быть. Пожалуй, внука бая шахом провозглашать неэтично, что ли, — неумолимо заключил второй собеседник.

Президент, вероятно, уже видевший себя в шахской короне, был явно огорчен, и трезвого умозаключения второму не простил. Счеты с ним он сведет позже. Но слухи о том, что Ниязов вот-вот объявит себя монархом, разошлись мигом. Обильную пищу тому давали и подхалимы. В Бахардене ему через плечо повязали широкий ковровый пояс с вытканными на нем словами: “Справедливый шах”. Ниязов подарку радовался, как ребенок. Его фотографию с поясом опубликовали все газеты, показывали по телевидению.

Говорят, услужливый дурак опаснее врага. Нынешний пресс-секретарь президента Какамурат Баллыев в своих репортажах и интервью то и дело величает своего шефа “падишахом”. Его примеру, естественно, следуют все средства массовой информации страны. Во всех велаятах (областях) и некоторых этрапах (районах) возвели загородные дворцы и дачи, прозванные официально “шамульки” — “владения шаха”. С большой обслугой, земельными угодьями, крупными отарами овец и другой живностью, пригнанных из бывших колхозов и совхозов.

Читатель вправе спросить: “А как же угроза Бориса Шихмурадова судиться с “Литературной газетой”? Она, разумеется, лопнула, как мыльный пузырь, ибо то была лишь хорошая мина при плохой игре. Блефовал спикер, блефовали министры... Хорошо, если верблюд поймет, что и у него шея кривая.

Шамульк — от арабского “владение” — вид частной земельной собственности в пору феодализма в странах Ближнего и Среднего Востока. До Октябрьской революции российский царь Николай II только в одном районе Туркменистана — Байрам-Али —владел поливными пашнями, небольшим хозяйством, которое также называлось “шамульки”. Ныне на значительной части этой территории, занятой почечным санаторием, носящем имя президента С. Ниязова, возведен также его дворец.

Гегель как-то сказал, что все великие всемирно-исторические события и личности повторяются, так сказать, дважды. Маркс уточнил, первый раз — в виде трагедии, второй раз — в виде фарса. Так интеллектуальный мир обрел еще одну крылатую фразу, а несчастный туркменский народ на собственной шкуре убедился: трагедия и фарс чаще всего смыкаются воедино и питают друг друга.

СИРОТА ИЗ КИПЧАКА