Турнир

По ступенькам я буквально летел, даже не чувствуя их ногами. Нианзу был всё ближе. Стоял, сложив руки перед собой, не шелохнулся. Железные нервы у мужика. Он, кажется, вообще на нас не смотрит... Хотя, собственно, с чего бы ему смотреть? Что он, детишек с флажками ни разу не видел?

Оставалось сделать буквально два прыжка. Дыхание с хрипом вырывалось у меня из груди. Всё-таки переусердствовал я сегодня, с нагрузками.

В спину как будто ударили тараном. Били расчётливо – с импульсом влево. И где этот сучий сын Юн успел набрать такую энергию? Тоже ведь вверх по ступенькам бежит. Хотя удар не походил на обычный. Ни плечом, ни, тем более, кулаком так не врежешь. Значит, подонок бил при помощи духа – Длинной Рукой, или ещё чем-то в этом роде. Прямо на глазах у Нианзу. Камикадзе хренов...

Я упал на трибуну слева. Чуть не сломал ребро, но даже не обратил на это внимание. Главное – флаг. Флаг завладел всеми моими мыслями. Я постарался откатиться как можно дальше, использовав в своих интересах даже этот подлый удар в спину. И не прогадал – там, куда я упал, словно наковальня с самолёта рухнула. Оглушительный грохот, во все стороны полетели щепки и бетонные брызги. Из будто взорвавшейся трибуны поднялось пылевое облако, а из него – красиво, как киноактёр – появился Юн в своей идиотской маске. Он царственным жестом протянул ко мне руку. Но не для того, чтобы помочь подняться. Нет, он требовал флаг.

Увидев вместо требуемого характерный жест, означающий «хрен тебе», Юн остолбенел. Он, кажется, реально офигел от того, что ему показали. До сих пор такое, похоже, только по телеку видел... Что за пансион благородных девиц эта школа Йанг?! Впрочем, без разницы, главное, у меня появилось время подняться – что я и сделал.

Юн пришёл в себя и нанёс удар. Казалось бы, нас разделяло приличное расстояние, но я вовремя подметил, как движется его рука – словно преодолевая сопротивление. Как будто Юн находился под водой.

Я успел моргнуть, и что-то случилось, что-то изменилось в мире. Я увидел, как от руки Юна ко мне протягивается бледно-зелёный луч. О скорости света речи не шло, дух подчинялся каким-то другим законам. Мне достаточно было вскочить на трибуну, чтобы луч прошёл справа от меня, и сзади что-то загрохотало, вызвав очередные разрушения.

Нианзу, которого вновь стало видно после того, как осела пыль, всё так же невозмутимо стоял, глядя перед собой, нас он видел разве что периферическим зрением.

Блин, а ну как это – провокация?! Я легко мог спалиться во время той драки возле торгового центра. Камеры на парковках, люди со смартфонами. Что если этот Юн – марионетка Нианзу, и он пытается вынудить меня проявить свою избранность?

Юн, будто решив окончательно убедить меня в правильности догадки, рубанул ладонью воздух. Моё изменившееся зрение выручило и в этот раз. Я увидел зеленоватый веер, разлетающийся от руки Юна. Тонкий и, наверное, острый веер стремительно рос, приближаясь ко мне.

Я прыгнул вперёд, сделав в воздухе сальто. Веер прошёл подо мной. Выходя из прыжка, я перехватил флаг, и древко с хрустом ударило Юна по темени. На себя, вперёд – и торцом Юну прилетело куда-то в лицо. Он отшатнулся, не удержал равновесия, споткнувшись о куски трибуны, которую сам же и разворотил.

Юн упал, опрометчиво выполнил кувырок назад, через кучу всякого острого и опасного дерьма. Вскочил уже на ступеньках, едва не полетев вниз – это точно если бы не прикончило его, то оставило бы на память пару-тройку переломов, положив конец участию в турнире. Если, конечно, Юн вообще участвует в нём на общих правах – я в этом почему-то всё больше и больше сомневался. Маска порвалась, повисла на одном ухе, и Юн сорвал её злым движением избалованного ребёнка. Причёска превратилась в нечто, мгновенно приравнявшее лучшего ученика закрытой частной школы к оборванцу из банды Вэньмина. Лицо выражало гремучую смесь из злости, обиды и недоумения.

Я, не двигаясь с места, сделал «вертушку», чуть замедлив движение в конце. Знал, как это выглядит со стороны. И Юн повёлся. Он резко присел, пропуская над собой несуществующий удар. Я прыгнул, использовав эту заминку для того, чтобы резко сократить расстояние. Юн сообразил, что его развели, но слишком поздно. Я заехал ему локтем в лицо, тут же добавил ребром ладони по горлу, с удовольствием услышав хрюкающий звук.

Пинком я должен был переломать ему рёбра, пробить ими лёгкие. И – всё, про Юна можно было бы забыть, но тут перед глазами у меня сверкнула белая вспышка. В следующий миг я понял, что лечу. А ещё мгновение спустя с криком упал спиной на что-то жёсткое, даже не успев понять, что это. Надо мной появился Нианзу. Всё с той же невозмутимостью на лице он занёс руку. Ладонь была прямой. Её окутывало невидимое для остальных, непосвящённых, белое сияние. В центре ладони оскалил зубы, приготовившись к прыжку, белый тигр.