Турнир

Юн повернул ключ. Мотор взревел. Я ухватился за рукояти по бокам от сиденья, и мотоцикл тронулся.

Если то, с какой скоростью мы понеслись, в представлении Юна означало «ехать аккуратно» – можно себе представить, как носится этот парень, не имея за спиной пассажиров. Я понимал, что мальчишка выделывается, красуясь передо мной – и, возможно, от этого с трудом справлялся с желанием влепить ему подзатыльник.

В городе я ориентировался чуть меньше, чем никак, однако быстро сообразил, что мы с Юном стремительно удаляемся от центра. Юн вёз меня на окраину – туда, где обитала городская беднота. Он швырял мотоцикл из ряда в ряд, перестраивался в последний момент, поворачивал, не включая поворотника – в общем, делал всё для того, чтобы сбросить с хвоста возможных преследователей. Пронёсся по тесной, тускло освещённой улочке и, лавируя между припаркованными машинами, остановился возле дешёвой забегаловки. Времени, по моим прикидкам, было уже около двух часов ночи – но заведение и не думало закрываться. Вот за что я всегда любил Китай, так это за возможность пожрать или затариться продуктами в любое время суток.

– Приехали, – сказал Юн.

Мотоцикл он бросил прямо на тротуаре. Такими вещами, как парковка в строго определённых местах, здесь – как и в бедных районах того Китая, который я знал, – не заморачивались.

– Замок на него не хочешь повесить? – поинтересовался я. – Неохота топать в отель пешком. – То, что народа вокруг не наблюдалось, вовсе не означало, что его здесь нет. – Твоя игрушка немалых денег стоит.

Юн коротко улыбнулся:

– Немалых. И, поверь – если бы местные захотели увести мотоцикл, их не остановил бы даже замок толщиной в якорную цепь. Только они не захотят.

Ах, вот оно что. Я кивнул:

– Ясно.

– Так и знал, что ты понятливый, – серьёзно, без тени насмешки сказал Юн. – Идём?

Мы вошли в забегаловку. Там было, как ни странно, довольно опрятно. Появившаяся из глубины помещения пожилая женщина закивала, приглашая нас сесть за столик. Проворно застелила его бумажной скатертью, принесла стаканы, в которые налила кипяток.

– Что будете заказывать?

– Лапшу, Мэй, – улыбнулся Юн. – Ты ведь знаешь, зачем я сюда прихожу. Твою знаменитую лапшу.

Женщина расплылась в довольной улыбке и исчезла. Что буду заказывать я, она не спросила.

– Странная манера принимать заказ, – заметил я.

Юн улыбнулся:

– Тебе тоже принесёт, не волнуйся. Лапша здесь вкусная, не пожалеешь. Ну и, честно говоря, у Мэй нет ничего, кроме лапши.

– А если говорить совсем уж честно, то ты меня сюда привёл не для того, чтобы наслаждаться кулинарными изысками, – закончил я. – Валяй, жги. Чего ты хочешь?

Юн кивнул.

– Ты уже догадался, кто я?

Я догадался. И был почти уверен в своей догадке. Но правила игры требовали другого ответа.

– Понятия не имею. Могу только предполагать.

– Поделишься предположениями?

Я пожал плечами:

– Если просишь – пожалуйста. Ты ведёшь себя так, что лично я на месте Нианзу тебя давным-давно по стенке бы размазал. И за то, что постоянно мешаешься у него под ногами, и за то, как нагло себя держишь. Но Нианзу этого не делает, хотя мог бы. Он тебя слушается – а судя по тому, как повёл себя на турнире, даже защищает. Это во-первых. Во-вторых, ты избран духом – а это умение обычно передаётся по наследству, как я слышал. Следовательно, ты либо сын самого Нианзу – но ты сказал, что твой отец умер, а Нианзу жив-здоров. Либо – кого-то, чей ранг ещё выше. Нианзу – исполняющий обязанности главы клана. Таким образом, список подозреваемых в отцовстве сокращается до единственного человека: скоропостижно скончавшегося главы клана Чжоу, мир его праху.

Я заметил, как при упоминании главы клана пальцы Юна крепче стиснули стакан с кипятком.

И правда, совсем пацан. Держать эмоции под контролем ему ещё учиться и учиться.

– Конечно, всегда остаётся возможность того, что здесь не вопрос субординации, а некий личный долг Нианзу, – продолжил я. – Но в таком случае это должен быть очень большой, воистину неоплатный долг – иначе умный человек не рискнул бы так испытывать терпение Нианзу. А на дурака ты не похож. Ты дерзок, избалован, плохо умеешь держать язык за зубами – да. Но ты точно не дурак. То есть, вывод напрашивается единственный.

Юн молчал, сжимая в руке стакан.

– Это всё, о чём ты хотел поговорить? – подождав, спросил я.

– Нет.

– Слушаю.

– Обо мне было сказано достаточно, – медленно проговорил Юн. – Теперь давай о тебе.

Я качнул головой:

– Не уверен, что этого хочу. Всё?