Турнир четырёх стихий (СИ)

Я в ужасе закусываю губу. Да так, что тут же чувствую металлический привкус во рту. Ожидаю его дальнейшей реакции в виде злости, ярости…страха. Но вместо этого уголки его губ едва заметно приподнимаются в незатейливой ухмылке. Он снова делает шаг вперёд. Приседает на корточки возле меня и одним лишь касанием к коже — исцеляет порез. А затем произносит то, что вконец выбивает у меня почву из под ног.

— Хм. Теперь я даже не удивлен. Ведь только ведьма могла влюбить меня в себя.

«Что?» — хочется обескуражено произнести мне в этот момент. Но мои губы, словно онемели, застыв в одном положении. Во рту пересохло. Щёки пылают. В груди грохочет, а воздуха, кажется, наоборот, не хватает.

На лицо все признаки припадка, после которого в пору отправляться на тот свет. На деле же — шок. Самый настоящий шок и неверие. Лишь его глаза… Глаза, что горят, словно океан в золотых лучах солнца, говорит о том, что это не шутка.

Он только что признался мне в любви и при этом сыронизировал, намекая на такой старый шаблонный факт, как ведьмы — лучшие манипуляторы, играющие с чувствами?..

Только я разлепляю губы, под смешок этого негодяя, чтобы наконец выдать какую-нибудь колкость, дабы не чувствовать себя такой идиоткой, как кожу на руке начинает нестерпимо жечь, как если бы я сунула её прямиком в огонь. Ощущение, словно острия лезвий, вонзаются в неё вновь и вновь — до боли знакомое чувство.

Я вскрикиваю, не в силах справиться с болью, но спешно сжимаю губы. А затем смотрю на кровное послание, начертанное прямо на моей коже. Лишь однажды я получала подобное смс. И сейчас оно гласило:

«Беги. Это ловушка»

— Теперь ты точно мне всё должна рассказать, Мейлоу, — уверенно произносит Лукас, придерживая меня за руку. И только я собираюсь открыть рот, как туман неожиданно начинает наступать, обступая нас со всех сторон. Его, казалось бы, невесомые пары, начинают сгущаться в воронку, которая с каждой секундой оказывается ближе.

Мы даже не успеваем что-либо предпринять, когда оказываемся в ней, потеряв контроль над происходящим. Сознание с каждой секундой уплывает, словно кто-то щёлкнул пальцами и погрузил всё во мрак.

Я успеваю лишь протянуть руку, которую Дэльер тут же заключает в свою, сплетая наши пальцы, прежде чем мы теряем сознание…

Глава 33.

Я открываю глаза и не сразу понимаю, где нахожусь. Зато подступающий к горлу комок тошноты чувствую так отменно, что задерживаю дыхание, пытаясь подавить рвотный позыв.

Какого черта?!

Пару раз моргаю глазами, пытаясь совладать с собственным телом. И в конце концов понимаю — что-то не так. Меня что-то удерживает. Зрение тут же приходит в норму, как, если бы ему резко прибавили чёткость, крутанув колёсико на полную мощность, когда в памяти начинают всплывать обрывки недавних событий.

Ловушка.

Поспешно сглатываю, чувствуя непривычную сухость в горле. От чего снова задаюсь вопросом — какого черта?! Однако тут же замечаю на себе кандалы. Добротные, массивные, тяжёлые кандалы. Такие кажется были во времена инквизиции, когда ведьм сначала сажали под стражу, заключая в подобные экземпляры, принимая за меру безопасности. А затем церемониально сжигали на костре, делая из этого что-то вроде показательной порки.

Фаргс!

Избавиться от них будет куда сложнее, если вообще возможно. Ведь они практически подавляют все мои силы. Зато теперь я понимаю, почему мне так плохо. Но…

Стоп.

Лукас!

Я наконец-то перестаю анализировать ситуацию, в которой оказалась. Хотя, по правде говоря, до сих пор не понимаю — кто в этом замешан.

Неужели Орден нашёл меня?..

Однако все эти мысли тут же испаряются, когда я слышу до боли знакомый голос. Голос, который сейчас вне себя.

Спешно оборачиваюсь и только сейчас понимаю, что Лукас в соседней камере. Мы не видим лиц друг друга. Но при этом я чувствую его позади себя. Чувствую, как он тяжело вздыхает. После чего, наверное, как обычно, сердито хмурится, от чего его скулы становятся острием кинжала.

— Лукас, ты…как? В порядке?

Я закусываю губы, мельком оглядывая место, в котором мы находимся. Однако все так банально — грязные каменные стены, в некоторых местах покрытые плесенью, мхом и паутиной. На стене, располагающейся напротив камеры, висит факел, в котором горит самый обыкновенный огонь, отбрасывающий мрачные тени на здешнюю архитектуру.

— Вообще-то, подобная реплика должна быть моей. Но знаешь, — Я отчетливо слышу смешок в его голосе, — я спрошу о другом — какого черта, Кейла?!

А вот теперь его голос напоминает рычание хищника, от которого лучше держаться подальше. И знаете — сейчас я даже рада, что мы находимся в разных камерах!

Тяжело вздохнув, я снова пробую выбраться из оков. Но без толку. Эти штуки напрочь сковывают мои движения. При этом в руку вонзаются маленькие иголочки, оставляя на запястьях лёгкие кровавые подтеки.

— Кейла…

На этот раз он не требует. Скорее, наоборот. Мягко просит меня о том, чтобы я доверилась ему. Доверилась по-настоящему. Без очередной фальши, лжи и иллюзий.