Турнир самоубийц

Мэгги по-прежнему показывала карты всему свету. Малютке было откровенно скучно, игра ее утомила. Джен рассказала, как Мэгги справилась с первым испытанием. Тролль, едва увидев зеленоволосую, попросил развязать его. Пожелал девочке хорошего дня, извинился перед публикой. Затем стремглав оббежал арену и упал замертво, захлебнувшись кровью.

К слову, мистер Хикс остался в живых только чудом.

Едва Блинч закрыл цепь на замок, несчастный юноша потерял сознание. Таким образом, ни одна обидная речь не была воспринята им должным образом. Тролль, до того с нетерпением предвкушавший, как вволю поглумится над беззащитной жертвой, видя этакий конфуз, пришел в ярость. Он пытался докричаться до мистера Хикса, но все было тщетно. Молодой человек сидел, уронив голову на грудь, а очки медленно сползали с его носа. К той минуте, когда они упали на песок арены, тролль был мертв.

– Что я вам сделал? Почему вы меня так ненавидите? – спросил Ульрик, наблюдая, как Чайлд пасует в девятый раз.

– Не преувеличивайте, – Белинда поджала губы.

– Я понимаю, мы никогда не ладили, но войдите в мое положение. Думаете, легко каждый раз из кожи вон лезть, устраивая черт знает что?

– То есть вы признаетесь, что все несчастные случаи, в которые вы попадали, были подстроены?

– Нет. Вы ведь меня сразу уволите, – улыбнулся Ульрик.

– Разумеется. Увидимся в семь у здания мэрии.

– Я не могу в семь, у меня на это время назначена встреча! – крикнул Ульрик вслед уходящей Белинде.

Та даже не обернулась.

Чайлд опять бросил карты.

– Пас.

– Вы собираетесь пасовать до тех пор, пока она не выиграет? – Блинч указал колодой на Мэгги.

– Неужели догадался? – глухо спросил Чайлд из-под пакета.

– В таком случае игра окончена, спасибо за внимание, – натянуто улыбнулся распорядитель.

И это все?!

* * *

Семантикс невыносимо страдал. За что человеку такие муки? Кто мог сотворить подобное? Глас вопиющего в пустыне. Эти блэткочцы, эти варвары, способны на любую мерзость! Никогда прежде он не видел ничего более чудовищного и возмутительного. Даже в страшных снах. Насилие над человеческой природой, вот что такое четыре восклицательных знака подряд. А «ложить» вместо «класть»?!

Семантикс, бормоча сквозь зубы ругательства, стирал с забора кривые строчки чьих-то художеств, когда за его спиной беззвучно выросла Блуждающая Башня. Со ступенек на тротуар спрыгнул человек в маске. Стукнул грэма мешочком с песком по затылку, подхватил обмякшее тело и потащил. Едва похититель и жертва скрылись за дверью, Башня исчезла.

…В конце пустынной улицы появился человек в черном балахоне. Когда он поравнялся с исписанным мелом забором, то замер. Несколько секунд человек стоял не в силах пошевелиться. Потом бросился к забору и принялся рукавом стирать скачущие вверх-вниз строчки.

Незамедлительно появилась Башня.

Глухой стук, сдавленный вскрик, и все повторилось.

Из проулка вывернула еще парочка в черных балахонах. Увидев, как похищают их товарища, грэмы бросились на выручку. Куда там, Башни и след простыл. Адепты Ордена стояли у злополучного заборчика и отдувались после быстрого бега.

– Неслыханно! Нужно немедленно сообщить в полицию!

– Ужасно! И главное – средь бела дня, у всех на виду! Уму непостижимо!

– Как так можно! Четыре восклицательных знака!

– «Проблемма»! «Хочете»! «Калидор»! А «ложить» вместо «класть»?! Я сейчас же иду к Седвику!

* * *

Дверь открыла запыхавшаяся Джен. Она безуспешно гонялась с гирляндой за облезлым рыжим котом – хотела нарядить того к празднику. Ульрик стоял с подарком под мышкой.

От самого стадиона за ним увязались Инкогнитус и Нейтан. Как Ульрик им ни втолковывал, они не желали оставить его в покое, неверно истолковав улыбку.

– Может быть, пора выпустить кота из ящика? – спросила Джен.

Инкогнитус спрятался за спиной Ульрика.

– Эксперимент еще не закончен, – с вызовом ответил он.

– Надеюсь, ты его хотя бы украсил? – угрожающе спросила Джен.

– В том и дело: кот украшен и нет одновременно, поскольку…

– Заткнись. – Джен сдула со лба прядь. – Ты – в дом, – она указала на Ульрика. – Остальные – убирайтесь ко всем котам.

Нейтан, смущенный больше обычного, глубоко поклонился.

– Господин…

– Что еще?

– Этим вечером я вынужден покинуть вас. Бабуля говорит, Котовство – семейный праздник. Мы идем к тете Розе на молочный суп. Прошу, освободите меня от клятвы на несколько часов.

– Хоть на всю жизнь, буду только рад.

– Но, Господин…

– Я, кажется, просил меня так не называть.

Ульрик был спокоен, улыбка исчезла, и потому слова прозвучали особенно грозно. Нейтан шмыгнул носом и окончательно сник. Ульрик подумал, что это самый грустный мим на свете. Но он верно решил. Пусть лучше парень уйдет сейчас, пока жив и здоров.

Ладно, может быть, не совсем здоров, но по крайней мере жив, а в Блэткоче это уже немало.

Ульрик стоял в прихожей, стараясь не встречаться взглядом с разноцветными чучелами, которые по случаю праздника были украшены серпантином и блестками.

– Вот, – Ульрик протянул Джен коробку, элегантно перевязанную красной лентой. – Мой подарок.

– Положи его в гостиной, к остальным.