Турнир самоубийц

От цепочки зрителей отделилась тройка телетрансляторов. Лавируя между деревьями, они сели Ульрику на хвост. Он включил фонарик, и вперед прыгнул мячик света, будто ручной солнечный зайчик из коробки.

Он шел, внимательно глядя под ноги. То и дело останавливался, ощупывал лучом фонарика кроны деревьев, выискивая за переплетением веток что угодно: веревки, сети или готовые в любую минуту сорваться вниз шипастые бревна.

Морозный воздух приятно холодил разгоряченный лоб. Впереди показались пятна крови – здесь репортер угодил в капкан. Рядом девочка в легком платье с воланами. Нарисованные глаза смотрели весело и вместе с тем равнодушно.

Манекены было решено обходить десятой дорогой. Пусть стоят себе. Если к ним не приближаться, беды не будет. Стоило Ульрику так подумать, как за спиной зашипело и заискрилось: телетранслятор сплющило упавшим деревом. Ульрик похолодел. Он же прошел там минуту назад! Два других тотчас повернули обратно. Некоторое время их серебристое свечение пробивалось из-за деревьев, но скоро исчезло и оно. Ульрик остался один. Если не считать манекенов. И Мэгги. И кое-кого еще.

Он выломал длинную, больше двух метров палку и, орудуя ею, будто слепой тростью, осторожно двинулся вперед. Стилетом вырезал метки на деревьях. Спустя час ловушек стало как будто меньше, манекены попадались все реже, а те, что были, разваливались на части. Многие валялись на снегу, разрубленные капканами, нелепо вытянув тощие руки.

Изрядно потускневший луч фонарика выхватил из темноты хищный клюв, крылья, циферблат часов, угрюмый фронтон и ажурные перильца. Ульрик остановился. За деревьями высилась Блуждающая Башня. Окна плотно закрыты ставнями, ни огонька, ни звука. Башня устроилась на небольшой прогалине, окруженная замшелыми стволами деревьев, будто была здесь всегда. Табличка над входом гласила: «Очаровательный лес, 404».

Ульрик подергал ручку – дверь заперта.

Пошел снег. Хлопья весело вспыхивали в луче фонарика на пути из темноты в темноту.

Он потоптался на крылечке. Уходить не хотелось. Может, постучать? Напроситься на чай? N не слишком любит гостей. А его причуды могут оказаться пострашнее капканов. Пока раздумывал, услышал тонкий скрип, вторящий поворотам флюгера. Звук доносился из глубины леса. За деревьями мелькнул и тут же пропал огонек. Ульрик на всякий случай вытащил револьвер.

Скрипело неподалеку. Что там такое? Он спустился с крылечка, поднял «трость», не спеша направился к краю прогалины. Вот N, должно быть, потешается, глядя на него из окна кабинета. Он даже обернулся, рассчитывая увидеть знакомый безголовый силуэт, но Башня исчезла. Ни химеры, ни циферблата без стрелок, остался только скрип. Подумалось: так может скрипеть веревка на виселице под тяжестью трупа. Вздор, конечно.

За чахлыми, пораженными непонятной болезнью деревьями обнаружилась еще одна прогалина с качелями посредине. В них сидел ребенок. Ветер бережно раскачивал его, отчего раздавался тонкий заунывный скрип. Небольшой обвал обнажил край гигантской волчьей ямы. Неосторожный шаг, и ухнешь вниз, на колья.

Ульрик осторожно обходил прогалину, раздумывая, что, если сделать снимок лесной чащи и вернуться? Увидеть Механического Человека среди тьмы и деревьев не составит труда, нужна лишь капелька воображения, как вдруг раздался крик.

Без сомнения, кричала Мэгги. Угодила в капкан или что похуже?

Ульрик вышел на очередную прогалину и увидел ее. Мэгги сидела на снегу, обхватив лодыжку. Вокруг вездесущие черные фигуры. Стоят в лунном свете, что струился, будто студеная вода, и улыбаются нарисованными ртами.

– Мэгги?

Она даже не подняла головы. Крик сорвался на всхлипы.

– Мэгги?

Если Механический Человек бродит поблизости, у них обоих серьезные неприятности.

– Ты можешь идти? – Ульрик присел на корточки. – Дай осмотреть рану.

В свете фонарика выбившаяся из-под берета прядь казалась вовсе не зеленой, а серой и тусклой. Зато платье было тем же самым – синим, в красную клетку, с пятном на подоле, только меховое манто исчезло.

Ульрик приподнял голову «Мэгги» и обомлел. В шее ребенка торчал, поворачиваясь, медный ключ. Вместо губ чернела сетка динамика. Ульрик отпрянул. В горле девочки щелкнуло, и крик оборвался. Взметнулись комья снега, слева и справа выросло по решетке. Не успел Ульрик опомниться, как оказался заперт в железной клетке, похожей на ту, в которой перевозил волка, только рассчитанной на зверя покрупнее.

– Маленькой девочке страшно бродить по лесу одной, – раздался за спиной голос. – Как хорошо, что нашелся добрый человек, готовый позаботиться о беззащитной крохе.

Ульрик обернулся и увидел Мэгги – она стояла с накрытым тканью масляным фонарем в руке, цела и невредима. Белое платье, порванное в нескольких местах и запятнанное сажей, придавало ей невинный и трогательный вид. Голос у Мэгги был хриплый, певучий, с нотками издевки. Ребенок? Ну-ну.

– Что ты задумала?

– Блэткочцы глупые люди. Часовика не интересуют куклы, – Мэгги провела пальцем по ржавым прутьям клетки. – Ему не нравится с ними играть. Покричишь для меня? Так Он быстрее придет.