Турнир

Мелингдорм был безлюден и пуст, поэтому никто из почтенных горожан не заметил странную парочку, довольно быстро передвигавшуюся, почти бежавшую прямо по одной из центральных улиц, вместо того чтобы стыдливо пробираться к цели своего путешествия тихими двориками да обителями бездомных собак – заброшенными пустырями с оврагами. Никто из степенных жителей маленького городка не задался вполне уместными вопросами: «А куда это растрепанная рыжеволосая девица тащит запыхавшегося, прихрамывающего на обмотанную тряпкой ногу паренька? Почему из одежды на худощавом босоногом юноше лишь кальсоны, да и то такие, что их уже давненько стоило бы пустить на тряпки? Как смеет раскрасневшаяся от бега красавица сквернословить? И почему из-под ее местами покрытого пятнами запекшейся крови плаща выглядывают заряженные арбалеты?» Любопытных зевак поблизости не было, даже сварливые кумушки не пялились на улицу из пока еще закрытых ставнями окон, и в этом крылось их счастье. Есть истории, в которые лучше не встревать, в которых лучше не быть даже случайным свидетелем.

– Ну, всё, хватит! Дай отдышаться, дуреха торопыжная! Вон, глянь, в кровь все ноги из-за тя сбил! – в очередной раз наступивший на острый край камня, торчащего из мостовой, Марк не выдержал и вырвался из крепко вцепившихся в его локоть пальцев девицы. – Вам со старикашкой чо старшой приказал?! Не токмо меня накормить, но и одеть! Думаешь, легко босыми ножищами по булыжникам вострым драпаля давать?!

Посчитавшая отдых несвоевременным и весьма губительным для здоровья занятием, Милена решила не вступать в дебаты со взбунтовавшимся пареньком и не выяснять посреди улицы, кто кому и что должен. Резко выбросив вперед правую руку, девица-моррон попыталась ухватиться за кисть Марка, но юный разбойник оказался шустрее, а может, и предвидел подобное действие. Прыжком отпрянув назад, он тут же схватил с мостовой камень и угрожающе поднял руку для броска.

– Токмо попробуй, сунься! Я те, чумная тарашка, всю красоту попорчу! Прям в зубища булыжник запульну! – пригрозил доведенный болью до отчаяния бунтарь и протяжно шмыгнул носом. Видимо, бег босиком по холодным камням отрицательно сказывался не только на целости его ступней…

Побоявшись, что юный безумец может осуществить обещанное, что было бы весьма некстати и осложнило бы ее миссию в Мелингдорме, Милена сделала шаг назад, а затем впервые за время бегства посмотрела на ноги подопечного. Разбойник не капризничал, его босые ступни были сбиты в кровь, да и пятки были покрыты паутиной хоть и неглубоких, но наверняка весьма болезненных порезов. Хуже всего, что в ранки попадали дорожная пыль, грязь и прочие нечистоты, а это могло бы привести к весьма плачевным последствиям, будь ее подопечный обычным человеком. Впрочем, Милена не знала, чем организм юнца отличался от человеческого и в чем был схож. Следовательно, она не могла строить предположений, насколько опасна для здоровья паренька такая вот босоногая прогулка по остывшей за ночь мостовой.

– Потерпи чуток… еще немного осталось, – постаралась произнести как можно доброжелательней тоже изрядно запыхавшаяся во время бега красавица. – Сейчас добежим до площади, затем по улочке на юг… Доберемся до безопасного места, там и отдохнем, раны подлечишь…

– Ну, уж нет! – заупрямился Марк. – Сама куда хошь топай, а я своей дорогой пойду! Жаль, конечно, что полапать тя не довелось да по сеновалу красотищу такую не повалял… но жизня, она дороже услады! Уж больно опасный народец вокруг вашей компаньицы сумасбродной вьется… того и гляди, башка с плеч слетит!

Окажись на месте Милены иная представительница прекрасного пола, истерики вкупе со звонкими пощечинами юному похабнику было не избежать. Однако девица-моррон отнеслась к его срамным, дерзким речам довольно спокойно, просто пропустила их мимо ушей и даже не снизошла до столь свойственного ей сквернословия. Она не могла подвести ни Гентара, поручившего им заботу о разнузданном юнце; ни Фанория, прикрывавшего их отход, весьма схожий с бегством.

– Язык твой поганый попридержать советую! Слова дурные до добра не доведут! – усилием воли подавив в себе гнев, произнесла как можно спокойней красавица и, вымучив на лице слабое подобие улыбки, осторожно сделала маленький шажок в сторону паренька. – Разве ты не понял? Мы вам с дружком твоим зла совсем не желаем, а, наоборот, дельце выгодное предложить хотим! Так чего ж ты компании моей чураешься? Думаешь, Дитриху твои кривлянья убогие по душе придутся?! Хватит спектаклю ломать, ведь ты не можешь товарища верного подвести, не сможешь его бросить!