Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330

Заговорщики решили (или были вынуждены) действовать стремительно. Бейбарс никогда не предпринимал кампанию в разгаре лета. Когда время пришло и он смог выступить, перване уже возвращался назад, и сопровождавшие его монгольские войска не оставили ему другого выбора, кроме как драться с мамлюкским султаном, успокаивая себя тем, что позже, в случае победы мамлюка, он сможет похвастаться тем, что сам заманил врага в ловушку. Малолетнего султана удалось отбить, а Ибн Катир, спрятавшийся в Лулу, был выдан местным военачальником. Согласно монгольскому обычаю, был созван большой судебный курултай, где присутствовали военачальники армии Ильханидов. Султан был прощен по малолетству и с учетом оказанного на него давления, но Ибн Катир и остальные, хотя они отрицали свое участие в интригах перване, а может быть, именно по этой причине, были казнены. В то же время Бейбарс отправил в заключение тех турецких эмиров, находившихся в его лагере, родственники которых отреклись от него.

В общем, все это было бы не слишком серьезно, если бы речь шла просто о сведении счетов между различными представителями знати. Но чтобы начать мятеж, Ибн Катир предоставил свободу действий и даже щедро поощрил соседних туркменов, в особенности Караманидов, которые вступили в прямой контакт с Бейбарсом. «Потом, – пишет Аксарайи, – великолепное государство Сельджукидов внезапно рухнуло». Мухаммед ибн Караман и его люди не остановились на том, что напали на небольшой отряд монголов, наблюдавших за их территорией. После падения Ибн Катира правитель Нигде попытался напасть на них в районе Эрменека, но был разбит. Можно себе представить, как это вдохновило мятежников. Войска, посланные сыновьями Фахр ад-Дина Али из Карасизара, и другие, прибывшие из Антальи в то время, когда «царь побережья» готовился к обороне Коньи, добились лишь небольшого успеха, но не смогли даже предотвратить ограбление франко-армянского торгового каравана. Возможно, в этот момент в конце зимы, которая благоприятствовала им, туркмены могли бы, наконец, остановиться, если бы до них не дошли изменившие все вести о вторжении Бейбарса.

Несмотря на поражение его опрометчивых союзников или благодаря тому, что требовалось в определенной степени отомстить за него, чтобы обеспечить лояльность оставшихся, Бейбарс решил предпринять давно планируемый поход, в котором он полагался на содействие туркменов, некоторых эмиров и, возможно, перване. Позже перване был обвинен в том, что он так сильно преуменьшил опасность этого вторжения для монголов, что, несмотря на предостережения Левона II Армянского, защита Малой Азии была организована вполсилы. Концентрация имевшихся войск еще не была завершена, когда из Эльбистана пришло сообщение о появлении египетской армии, наступающей на Кайсери. Секретарь Бейбарса Мухьи ад-Дин ибн Абд аль-Захир в своем описании жизни своего хозяина сохранил дневник этого похода. Битва состоялась вблизи Эльбистана на верхнем Джихане. Она стала сокрушительным поражением монголов, почти все военачальники которых были убиты или захвачены в плен. Даже контингент перване, который монголы из-за подозрений не стали использовать, оказался в числе побежденных, и большое число командиров, включая его сына, оказались в плену (10 Dhu’l-Qa’da 675 (16 апреля 1277) г.). Теперь ничто не могло остановить наступление победителя на Кайсери, и через пять дней он вошел туда, в то время как Муин ад-Дин с султаном и Фахр ад-Дином Али нашли убежище в Токате. Какая-то часть эмиров окружили Бейбарса, и, согласно церемонии воцарения сельджукских князей, мамлюкский султан был посажен на трон. Египтян восхитили общественные здания города, а также богатства перване и его друзей, часть которых попала к ним в руки.

Однако Бейбарс очень хорошо понимал, что недостаточно было оказаться на троне, чтобы считать свою победу окончательной. Если не считать туркменов, общего восстания в Малой Азии против монголов в его пользу не случилось. Возможно, мамлюкский султан сбил с толку некоторых своих приверженцев тем, что возражал против мер, которые они хотели принять в отношении христиан, в которых поголовно видели пособников монголов. В любом случае армию нужно было кормить, и в этом смысле от сокровищ Кайсери было мало пользы. Если бы он только знал, что готовил перване! Он прислал Бейбарсу письмо с просьбой подождать. Бейбарс прекрасно понял, что это означает. Он победил не все монгольские силы, и теперь сам Абага готовил скорое вторжение, собирая войско гораздо более сильное, чем то, которое Бейбарс разгромил. В таких обстоятельствах он решил, что нужно отступить, что он и сделал 28 апреля. На этот раз он шел не по той дороге, по которой наступал, рассчитывая найти продовольствие для своих воинов. Несмотря на то что Бейбарс продемонстрировал свою силу, это была одновременно демонстрация границ этой силы.