Тушью по акварели (СИ)

- Видимо, еще надо подрасти и повзрослеть, чтобы рассматривать такие широкие перспективы, — помогала мне вытирать стол и комментировала психолог.

А я совершенно была раздавлена. По спине бегали мурашки наперегонки с холодком. Руки стали подрагивать, как и веки. В глазах скопились непроизвольные слезы. Я держалась, как могла. Но могла я не очень-то и многое.

- Иди сюда, — распахнул руки мужчина, который ждал моего рисунка, а вместо этого получил мельтешение и бесконечное жужжание окружающих, — Детка, маленькая девочка, — гладил уже по моей голове он, а я сама не понимала, как оказалась в его объятьях, вдыхала дорогой парфюм и горько плакала».

От воспоминаний передернуло. Стало противно. Даже к горлу подкатил рвотный ком. Но подавила нервный импульс. Еще раз отхлебнула чай и продолжила.

Ярослав

С каждым словом, произнесенным Ярославой я становился все более и более напряженным. Мне уже хотелось громко кричать: «Хватит». Будто, если бы я крикнул это, то все то, что описывает эта девушка, не случилось бы с ней. Но она описывала то, что уже пережила. И я тогда не был рядом. Вообще никого не было, кто бы поддержал, утешил. А еще лучше, помог избежать этого всего. И внутри меня стал нарастать огромный ком негодования и неприязни к родителям Яси. Я не мог контролировать себя. И никакая логика не спасала. Я внутри обвинял их. Я ненавидел их за то, что бросили эту нежную, такую хрупкую, добрую девушку одну в жестоком, беспринципном мире. Что не уберегли. Не смогли ее защитить от всех бед и грязи, что свалилось на ее юную головку.

А еще я очень боялся узнать всю боль, что пережила девушка, потому что мне казалось, что в тот момент когда она договорит до конца, у нас уже не останется шансов быть вместе. Просто не единого.

И вместо того, чтобы закончить разговор, схватить Ясю и увезти в номер, там зацеловать и сказать, что никогда ее не оставлю, сидел и слушал дальше. Понимая, что не могу, просто не могу такое обещать. Ведь я, правда, как и ее родители смертен, могу оказаться невезучим, а еще не вездесущим, и много других обстоятельств. Еще я не слишком терпелив, избалован, и не переживал каких-то сильных потрясений. Смогу ли я принять не просто Ясю, а Ярославу со всей её болью. Мысли и чувства сплетались в немыслимые узлы, давили на мозг и сердце. Изводили. А Ярослава между тем продолжала разговор.

Глава 16

Ярослава

- С того момента мужчина больше не приезжал. Девочки, кто очень хотел его внимания к своей персоне успокоились. Видимо не находя больше в моем лице угрозы. И стало жить легче. Даже рисовать стало приятнее. Несмотря на то, что пыл учителя по рисованию умерился, видимо не было больше ожиданий на мой счет. Рисовать я не перестала, а так как больше никто не давил, ничего не требовал и не гнал меня по срокам, пытаясь успеть подать заявку на тот или иной конкурс, рисунки получались вдумчивыми, красивыми, - в памяти всплыло то спокойное, счастливое время. Руки сами зачесались, чтобы что-то нарисовать.

И я себя остановила в розовых мечтах, продолжила повествование:

- Время неслось неумолимо. Девочки бегали и суетились каждый раз, как появлялся благодетель. Причем в разные стороны бегали. Кто-то к нему, а кто-то старательно от него. Я росла. Стася готовилась выпускаться из детского дома. Она собиралась поступать в университет. И я никак не понимала, почему она больше не поет. Ведь было столько разговоров о ее волшебном голосе. А как-то раз, я даже услышала запись с одного концерта и обомлела от того, какой талант Святослава зарывает в землю. Но на все мои вопросы она отвечала молчанием.

Память так сильно была взбудоражена, что мне казалось, я снова переживаю моменты из прошлого, опять слышу чудный голос своей единственной подруги, которая, возможно, меня таковой не считает. Но после того, что она сделала для меня, я не могу не считать ее близким для себя человеком.

- Милая моя, господи, - видимо баба Маша начала догадываться о чем пойдет дальше речь.

Возможно, надо было замолчать, ведь все обо всем всё поняли. Но внутри все кипело, горело и жгло, и я не могла молчать. Долго время психологи пытались по крупицам вытащить из меня травмирующие воспоминания, просили рассказать, и я не могла. Ком затыкал мне горло. И я только молчала и плакала. А сейчас не могла замолчать. Будто лавина начала сходить, поддевая всю грязь, и остановить ее было уже невозможно.