Тушью по акварели (СИ)

- Бог с тобой, дочка! Какая же ты не красивая? Вся в мать. Даже лучше! – попыталась успокоить девушку баба Маша, — а то, что ты хорошая, я даже не сомневаюсь, помню тебя еще девчушкой. Не могла ты вырасти другой! Ну, не могла.

- Могла! – прохрипела девушка, — Я выросла грязной, испорченной, больной! Нет больше акварельной Ярославы. Ее поглотила тушь. Не будет у меня мужа, детей, ничего не будет. Матери нет, о которой так просит позаботиться папа в этом письме. Понимаете? Нет! – Ярослава обернулась к нам и посмотрела таким взглядом, от которого я онемел.

- Ох, Мальвинка, - скрыла руками лицо пожилая женщина, — Я не ожидала от нее этого. Вот уж поистине, как корабль назовешь, так он и поплывет. Не даром Мальвина переводится как слабая.

- Мальвина? – недоумевал я.

- Да, — усмехнулась Яся, — Моя мать – Мальвина Львовна Иванова. У Якова и Мальвины родилась Ярослава. Да только зачем родилась, непонятно! – с такой горечью произнесла она, что у меня у самого во рту пересохло. – Отец пишет, что жизнь – это дар. А мне не нужна, не нужна такая жизнь, дар плохой, бракованный! – расхохоталась со слезами девушка, запрокинув голову к потолку, — Будто под елкой нашла новогодний подарок, радовалась, радовалась, пока бумагу рвала, а когда открыла, оказалось, что кукла там без ноги. Вот все то, и цвет платья, и модель. А вот не радуется, понимаете? Не радуется от такого подарка! – кричала на нас Ярослава, да так яростно!

- Дочка, да разве ж кукла виновата, что ее такой на заводе сделали? – попыталась успокоить бабушка Маша, — Ее сделали так, как сделали. И она тоже хочет любви, чтобы с ней играли.

- Да? – с каким-то маниакальным ехидством обратилась Ярослава к женщине, — А в чем виновата девочка, которая ее получила? Чем она хуже тех, кому достались хорошие куклы? Почему она должна играть такой? Бракованной? Она что такого плохого сделала?

- Так ей досталась лучше! – воскликнула женщина, но глядя на девушку, осеклась, и уже тише продолжила, — Ведь все будут просто играть с куклами, а эта девочка будет тренировать свое сердце, воспитывать милосердие, сострадание, будет развивать фантазию, чтобы придумать новые игры, так как кукла-то у нее не обычная. В ней будет больше после игр с этим подарком, чем в тех, кто играл в обычную куклу.

По помещению опять разлетелся злой, обиженный смех.

- Да? Больше? Ну, ну. Больше. – фыркала девушка, — мне хватило бы и просто мамы, — произнесла Ярослава, но на последнем слове у нее перехватило горло, и она опять за него схватилось, — Мне бы ее с лихвой хватило. Я бы заботилась о ней, как и писал отец, — по щекам потекли слезы, голос стал мягче и тише, — Я бы ее никому ни дала в обиду, — чуть завывая, продолжила Яся, — Но она тоже умерла. Бросила меня на произвол судьбы. Бросила, — прошептала девушка.

- Мы не выбираем, когда родиться и умереть, — попыталась опять встрять хозяйка квартиры.

- Нет! – закричала Ярослава, — Это отец не выбирал. А она… - голос опять предательски сорвался, — Она, — прошептала Слава, — она сдалась. И сдала меня.

- Яся, она не сдавала тебя в детский дом, она умерла! – опять попыталась вступиться женщина за мать девушки.

- Она могла бороться. Могла … - прошептала в ответ с несгибаемым холодом Ярослава, — но не стала. И меня забрали туда…

- Я узнавала сразу, как только тебя забрали. Мне сказали, что ты хорошая девочка! Что у тебя все хорошо! – оправдываясь, воскликнула женщина.

- Хорошо? Хорошая? – шмыгнув носом, спросила Яся, — Вы так думаете? Из любящей, полной семьи. С хорошим достатком. Я очутилась там, где не было ничего, ни достатка, ни внимания, ни любви, ничего! Были только дети, бесконечное количество детей. И безысходность. Я пыталась быть доброй. Я пыталась быть щедрой. Я пыталась помогать. Всем, — оглянулась она на нас и усмехнулась, — Я пыталась не лгать. Но… Очень быстро на меня навалили столько ответственности, дел, и чужих грехов, что я просто не могла все вывести. И несмотря на это, я везла. Я выбивалась из сил. Я думала, что вот, вот скоро… Все поймут, что я хорошая. Меня полюбят. Меня оценят. Я стану кому-то нужна.

- Яся, — прохрипел я.

По коже бежали мурашки. Я слабо понимал, что произошло в ее жизни, только то, что она очень рано лишилась родителей. Что отец был сильно старше матери. И умер своей смертью, а вот про мать было непонятно. Я обдумывал, стоит ли спросить. Ведь слишком было все остро.