Тусклый Свет Фонарей

Маранчех всё же написала мне, и иногда, когда это бывало возможно, мы обменивались письмами, но больше никогда не встречались. Позже я узнал, что император, помня о её заслугах, дозволил ей учиться в университете Айшэня, дабы углубить и расширить её познания, сделав тем самым её одной из первых женщин, получивших такую привилегию. Может, если такое было вообще возможно, её бы и забыли после эпидемии, но милость императора сделала её одним из величайших лекарей в истории Синской империи. Потом она написала мне, что вышла замуж за кого-то из её клана, и, ссылаясь на недовольство мужа, прекратила мне писать и, прося простить её, запретила писать ей. Не знаю, правда это или лишь предлог, но с тех пор я, если и узнавал о её судьбе, то от случайных людей, ибо промеж собой мы не перекинулись более ни словом. Ни вслух, ни на бумаге.

_________________

[1] В Син это праздник, посвященный императорской власти, который приходится на 10 марта, но в те времена дата была более подвижной. Согласно летописям, именно в этот день взошел на престол первый император Син и объявил о создании новой империи

[2] Цинмин — это весенний праздник поминовения усопших. Приходится на 15-й день после весеннего равноденствия, т. е. примерно на 5–7 апреля. В этот день принято посещать могилы предков, делать подношения духам и богам (приносить цветы, фрукты, ветви, сжигать благовонные палочки и ритуальные деньги), выезжать на природу, чтобы «ощутить жизнь». Ему предшествует «день холодной пищи», когда запрещено зажигать огонь, чтобы не привлечь злых духов.

[3] Черный платок, покрывающий пучок, под который подкладывали каркас специфической формы.

[4] Буквально «жёлтое вино», алкогольный напиток из риса, проса или пшеницы.

[5] Праздник, знаменующий собой фактический приход лета, наступление жары, а потом «приход воды», т. е. летних дождей. Приходится на 5-й день 5-го лунного месяца (т. е. обычно конец мая — июнь). В этот день проходят представления на воде и соревнования по гребле, для чего нередко используют старинные лодки.

[6] Речь идёт о цунами 761-го года после Я.Л. До выхода и широкого распространения книги Мэн Байфэна считалось, что впервые подзатопило руины именно это стихийное бедствие, а до того они полностью или практически полностью находились на берегу. А меж тем в тот год вода лишь покрыла собой все уцелевшие городские постройки. В 927-м году, спустя 166 лет, очередные землетрясение и цунами окончательно опустили руины древних Сянха и Инг-Ео на морское дно, и разглядеть их вскоре стало невозможно.

Глава 6. Чудеса и беды Юаньталоу

Когда я вернулся в столицу, оказалось, что прежнего главу постигла печальная участь, и на его место поставили чиновника третьего ранга по имени Тан Чиван. Странно, что в его пятьдесят шесть лет он сумел пережить эпидемию, да ещё и удостоился такого подъёма по служебной лестнице. У него были совершенно седые волосы, землисто-сероватое лицо в мелких морщинах и оспинках и маленькие злобные глазки. Он на всех глядел как змея на добычу: так, словно сожрать их при необходимости — всего лишь часть его сущности, не имеющая в своем основании ни ненависти, ни зависти, ни мести, ни чего-либо ещё отвратительного, но понятного любому человеку.

Вызвал он меня к себе и сказал, что император Цилинь Цзяо велел пересчитать всех выживших магов после эпидемии и остался недоволен, а посему приказал отозвать всех их из деревень, куда они были направлены, и держать их при себе в столице, дабы при необходимости посылать их туда, где от них наверняка будет прок. А покуда дел для них нет, они могут жить, где пожелают — в домах своих родных, наставников или же гуанлилоу.

Пользуясь своим правом, я вернулся к своему учителю, благо он был жив и здоров, и поведал ему обо всём, что произошло со мной за минувшие годы, не умолчав и о моих сердечных делах. Учитель обругал меня и велел попросить родных подыскать мне жену, коли уж мне так неймется.

Родителям я, конечно же, написал в тот же день и со знакомым посыльным отправил в Цзыцзин, но, разумеется, ни о каких жёнах просить не стал. Однако ж в этом и нужды не было. В ответном письме отец писал мне, что они с матушкой приглядели хорошую девушку и звали меня приехать и глянуть хоть одним глазком. Я, будучи почтительным сыном, ответил, что так и сделаю, когда получу на то дозволение. И, будучи ещё и честным человеком, вскоре попросил у главы отпустить меня на заслуженный отдых, уж коли целых три года я провёл вдали от родины. Но он своим глухим голосом ответил мне, что на западных границах ведутся тяжкие бои с варварами-маньчжань, которых теснят хээрхани, и посему отдыхать нынче не время. Но и дела мне не дал никакого тоже.