Тусклый Свет Фонарей

«Верно, и вправду совесть у старика не чиста, раз он вот так сбежал», — подумал я и спросил у старьевщика, где можно было бы найти его бывшего работника. Тот долго отнекивался, утверждая, что ему такое знать ни к чему, но потом припомнил, что его подчиненный как-то обронил, что сам он из Донсюэ[2]. Я кивнул, а мой спутник ещё попытался расспросить лавочника о картине, но безуспешно: тот твердил одно и то же на разные лады — картину его работнику принёс какой-то знакомец, сказал, что та принадлежала его предкам, и что ему нужны деньги, поэтому вот он её продает. Старьевщик был уверен, что ей лет сорок-пятьдесят, не больше, ведь и сам шёлк, и краски прекрасно сохранились. Я и сам об этом успел подумать, но решил, что это также связано с работой неизвестного нам мага.

Ушли мы ни с чем. Можно было, конечно, донести куда следует на этого старого лиса, который то ль и вправду не следит за тем, кто и что притаскивает в его лавку, то ль прикидывается только нерадивым дураком. Но делу это бы никак не помогло. Тем не менее, посоветовавшись с учителем, я сообщил об этом сбежавшем скупщике, и за ним сначала послали в Донсюэ, а потом объявили в розыск по всей империи.

Спустя целый месяц, накануне Праздника Середины Осени[3], что показалось мне чрезвычайно символичным, его сыскали и доставили в столицу. Умельцы поработали над ним, и, когда я пришёл к нему, он уже во всём сознался — что картину и другие ценности из гробницы выкрал его старый знакомец и земляк. Мне оставалось только перечитать донесения, спросить его о главном и идти писать отчеты для начальства. Я пробыл на месте службы до самого утра, что было особливо досадно, потому как накануне праздника к часу Собаки все уже разошлись по домам. Но мои страдания всё же оказались вознаграждены людьми и богами, потому что, перерыв старые свитки, в коих содержались сведения о захоронениях Синской империи, я сумел-таки доискаться до истины и уже следующим вечером, попивая хризантемовый чай в саду, рассказал наставнику эту историю от начала до конца.

–

Во времена императора Цзинь Ди[4] некий воин по имени Цинсин из рода Ху женился по великой любви на девушке по имени Инь Ю. Одиннадцать долгих лет продлился их счастливый союз, пока Ху Цинсина не отправили к Северной Стене для защиты тех, кто будет её строить, ибо незадолго до того случилось нападение на подданных императора. Точно неизвестно, что там произошло, но, очевидно, Ху Цинсин погиб в какой-то стычке с северными варварами. Сам он был воином не особо высокого положения, но его покровитель из рода Сяо по имени Цуй позаботился о достойном погребении. А вдова — Инь Ю — даже уговорила мага из рода Шуй, который был дружен с их семьёй, поставить магическую защиту. Саму гробницу построил мастер Люй Байши из знаменитого рода Люй недалеко от Донсюэ, в лесу Муеон-сулим.

Случилось это на третьем году самоличного правления императора Цзинь Ди. Гробницу тогда не запечатали. Инь Ю пережила супруга на четырнадцать лет и умерла в девятый год правления императора Бэй Баовэя, который позже сумел-таки достроить Северную Стену до конца. Он же распорядился принести погребальные жертвы и дары на могиле Ху Цинсина, где погребли и Инь Ю. После этого гробницу запечатали окончательно и насыпали погребальный холм, но не стали ставить никакую стелу.

Очевидно, предполагалось, что через сто лет она порастет травой и станет неотличима от естественных холмов, и тогда никто не сумеет её найти, а, значит, осквернить или ограбить. Но, кабы кому-то это и удалось…его должна была остановить картина.

— И как же ты всё это разузнал за одну ночь? — подтрунил надо мной наставник.

— Обо всём этом была написано в одном очень старом свитке. Вы ведь знаете, учитель, что о простом воине тогда особо никто не беспокоился, но этот отличился, и был важен для Сяо Цуя. Потому в том свитке значилось и имя самого Сяо Цуя, и Ху Цинсина, и всех, кто имел к этому отношение, подробно было описано, что и как надлежит построить, перечислена пожалованная из казны погребальная утварь, и то, что добавили от себя родичи покойного, включая зачарованную шёлковую картину, созданную вдовой покойного…

— Там так и было написано — «зачарованную»? — перебил меня наставник.

— Да. И ещё там было написано, что магически защитить гробницу взялся Шуй Люй. Но раз туда смогли проникнуть воры, значит, либо другие чары уже потеряли силу, либо их и вовсе не было. Во всяком случае, никаких иных упоминаний о чарах больше не нашлось.

— Да неужто, мой глупый ученик, опытный маг всем растрезвонит о том, какие чары наложил?

— Наложить чары — работа долгая и кропотливая, а потому дорогая. Семейство Ху было небогатым… Я вас не убедил, я вижу.

— Не убедил. И как же должна была картина защитить гробницу?

— Но ведь просила о защите женщина… — пожал я плечами. — Верно, она подумала, что это тронет сердца жадных до богатств…