Тусклый Свет Фонарей

После трудных переговоров нагаджанам позволили остаться, потому как они построили Бпрасад, и здесь находилась их святыня — Храм Баху. Дай-ва позволили остаться, потому как они доказали, что не принимали в тех событиях никакого участия, ни до, ни во время, ни после. А вот паракраамцам пришлось изворачиваться. Все ремесленники, торговцы и воины были нещадно изгнаны. Удалось остаться только небольшой группе их жрецов, которые выторговали себе право остаться в обмен на выгодное торговое сотрудничество и помощь в восстановлении порушенных и постройке новых зданий в Бпрасаде и Сянха. Король согласился с условием, что жрецы не станут посягать на культ Баху (или Дай Чраэн, как её называли в данной местности). Те согласились, и постепенно город начал процветать, в нем возник культ Тримурти, который всё больше распространялся на Туманных островах, облюбованных арджунами и парватами из Паракраамы.

Все эти культы смешались с местными верованиями в божеств и духов и превратились в народные религии жителей этих мест. Сначала они существовали параллельно с цзиньдао и религиями паракраамцев и нагаджанов, а потом индраджские религии с их богами постепенно вытеснились, а цзиньдао привлекал всё больше последователей. Поэтому многие жители юга следуют Золотому Пути, но продолжают верить в своих древних духов, зачастую имеющих мало общего с духами, которых знают шанрэнь.

Я был очарован и удивлен рассказами Маранчех, и поэтому попросил её при первой же возможности показать мне эти древние руины. Маранчех рассмеялась и пообещала, что, как только отступит болезнь, она проведет меня туда.

Примерно в конце восьмого месяца сто двадцать второго года Эпохи Волнений эпидемия была подавлена практически во всех деревнях провинции, а к концу девятого затухла и в Лисэчанши. Градоначальник выждал ещё месяц и отпустил нас обратно в Варрмджо.

Вот тогда-то я и вспомнил о данных мне Маранчех обещаниях, да заодно стал уговаривать её посетить вместе со мной руины Сянха, но она убедила меня, что в такое время никто меня туда не повезет ни на корабле, ни на лодке, ни на пустом бочонке, и пообещала показать мне их, когда либо прекратится мор по всей стране, либо я покину провинцию. Пришлось мне уступить, но в деревне я снова напомнил ей о загадочных руинах Бпрасада.

Через день после своего возвращения в Варрмджо мы отправились к ним: Маранчех разбудила меня ещё до рассвета, велела в кои-то веки не надевать на себя все свои одежды с длинными рукавами, а ограничиться чем-то, что дарило бы больше свободы и прохлады, и повела за собой к мосткам у озера Донг. Там нас ждала лодка, которую я оттолкнул от берега, когда моя спутница забралась в неё, села и взяла в руки весло.

Мы плыли вдоль заросшего берега, где на воды озера бросали тень многочисленные кокосовые пальмы, а потом по речке переплыли из озера Донг в озеро Бонгнага, где я заметил те самые пузыри на воде. Маранчех кивала мне на них и говорила, что вот оно — дыхание нагов. А я подумывал о том, что, быть может, это газы поднимаются со дна, грозя однажды погубить всё живое вокруг этих озер, но умолчал об этом.

Потом мы миновали деревню нагаджанов с их жилищами, построенными прямо в скалах, и заплыли в поросшую тростником и травой заводь, где Маранчех рассказала мне, что нагаджаны оберегают это место от незваных гостей, но её род был связан с правящим домом Наньфан, а позже — Мэн а Конг и даже служили наместниками в Сянха. А после того столкновения между нагаджанами и их давними врагами им даже поручили управлять Бпрасадом. И с тех самых времен Эшинбуйя со всеми их ветвями друзья нагаджанов, а нагаджаны — друзья всех Эшинбуйя. Поэтому тех, кто приходит с членами их клана, они не тронут, хотя и рады им не будут тоже. После этих её слов лодка пристала к берегу.

Мы шли довольно долго, прорубая себе путь через джунгли, и ступая осторожно, дабы не потревожить ядовитых змей и пауков, которые могли скрываться среди буйной зелени. Наконец, моему взору предстали древние каменные кладки — остатки разрушенной городской стены и некоторых зданий. Меж ними кое-где среди мхов и ползущих стеблей угадывались камни древних мостовых. И, повторяя, быть может, пути древних паломников мы пришли туда, где уцелели от всего города три храма — храм змеиной богини Баху, храм Триединого бога паракраамцев и небольшая часть древнего храма последователей цзиньдао. Все три давным-давно поросли мхом и лианами, покрылись трещинами и населились зверьем, птицами и ползущими гадами. Кое-где отдельные постройки, пагоды и беседки покосились, где-то ушли под воду — то ли реки, то ли болота, то ли части озера.