Тусовщица

— Это девочка! — кричит он, сам давясь от смеха. — Дорис, хватит! — кричит он на собаку, которая, видимо, приняла это за знак поощрения и стала еще яростнее мутузить ногу Адама. Адам поворачивается ко мне. — Ну не кошмар, а? Помешанная на сексе сучка. Может, Дорис — мутант, гермафродит или транссексуал?

— Дорис? — спрашиваю я, изо всех сил сдерживая хохот. — Это еще что за имя для собаки?

— Это не собачье имя, — отвечает он, жестом показывая, чтобы я оттащила Дорис, что я и делаю. Адам со вздохом откидывается на пол. — Так зовут мою любимую бабушку, — говорит он. Я смотрю на него не в состоянии понять, шутит он или нет, и отпускаю щенка. Но вместо того, чтобы снова наброситься на Адама, она залезает под кушетку, где у нее, судя по всему, припасен рулон туалетной бумаги. — О господи, — произносит Адам, глядя, как Дорис, вцепившись в рулон зубами, начинает его терзать. — Любит она устраивать везде сортир, — добавляет он с улыбкой, жестом приглашая меня присесть. — Я плюхаюсь на пол рядом с ним, Адам привстает и смотрит на меня. Дорис пинает бумагу по всей комнате, потом набрасывается на нее и, размотав, скользит по ленте в противоположном направлении.

— Нужно это у нее забрать, — говорю я. — А то ничего хорошего из этого не выйдет.

Адам придвигается ближе ко мне. Он совсем рядом, и я вдруг слышу, как у меня начинает колотиться сердце, а он смотрит на меня не отрываясь.

— Черт с ней, с собакой, — произносит он. — Мне очень жаль, но ей придется делить меня с тобой. — Он наклоняется ко мне, и, прежде чем я успеваю задуматься, не собирается ли он меня поцеловать и будет ли это так же восхитительно, как в прошлый раз, наши губы соприкасаются, раскрываются и сливаются в поцелуе. И это настолько великолепно и естественно, как будто мы единое целое.

Я ушла от Адама после двух часов лучших в моей жизни поцелуев. Затем он сказал, что ему нужно собирать вещи, так как самолет ночью. Мы в унисон уверяли друг друга, что ждем не дождемся, когда же снова встретимся и поговорим — мне становится настолько хорошо, что я прекрасно могут работать дома, не боясь, что поддамся желанию позвонить Алексу. Теперь, когда я переполнена радостными воспоминаниями об Адаме, мысль о коке снова внушает только отвращение. Поэтому я отправляюсь домой, отбрасываю в сторону все сомнения по поводу того, что не знаю, с чего начать свою первую колонку, и просто начинают стучать по клавишам.

Я решила написать про свадьбу Марка, озаглавив это как «И тут появляются шаферы». А потом текст полился сам собой.

«Не каждый день празднуют свадьбы в доме, в котором ты выросла. И, уж конечно, не каждый день это заканчивается тем, что ты оказываешься в одной постели с двумя шаферами. Подобное случалось у меня далеко не часто».

Я продолжаю в том же духе, рассказав про соперничество в сауне, про наш ночной треугольник и, наконец, про проделки в спальне, включив, как бы между прочим, происшедший ранее инцидент с двоюродным братцем невесты. Я решила не опускать подробности, кроме алкоголя и норкотиков. Ведь Тим, очевидно, считает, что все мои тусовки — это некий лоск, который я наношу на свою и без того удивительную жизнь, и не понимает, что без алкоголя и наркотиков всех этих так называемых «приключений» никогда бы не было. И, раз уж ему так хочется, чтобы колонка была забавной и сексуальной — а что забавного и сексуального в наркомании, последующей реабилитации и здоровом образе жизни? — я принимаю решение не упоминать про все бутылки «Амстел лайтс» и про выпитое мной за ужином шампанское. Если уж людям так хочется верить, что я способна пускаться во все эти безумства, не напичкав свой организм химикатами, то ради бога.

Дописав и распечатав статью, я пытаюсь прочесть ее как посторонний человек. Должна сказать, меня она впечатляет: забавно, самокритично и даже приятно щекочет нервы. И тут я начинаю анализировать события прошлого, решив, что статья не получилась бы столь замечательной, не имей я такой богатый опыт. «Разве платили бы мне столько же в “Эбсолютли фэбьюлос”, — думаю я, — за смешные истории, которые можно писать так, как хочется?» И тут же вспоминаю слова Рэчел о том, что иногда все случается само собой. Среди пациентов центра ходит такое выражение, как «просто и гладко». Вспомнив эти слова, я понимаю, что сейчас пропускаю через себя все то, о чем говорили мне Томми, Джастин и все остальные.