Тусовщица

Когда начали примерять одежду, ко мне подошел представиться Жан-Поль, который сразу же показался мне очень сексуальным, хотя стилистка уже успела меня предупредить, что он «кобель», «свинья», и наградить его всевозможными другими звериными прозвищами. После чего я окончательно поняла, что он мне понравится.

— Вы такая изысканная, — сказал он с сильным французским акцентом и демонической улыбкой. — Фотографии получатся великолепными. — Он пялился на меня все время, пока стилистка подкалывала булавками платье, чтобы повыше поднять грудь.

Когда же меня накрасили и приделали накладные ногти, так что я стала похожа на супермодель, Жан-Поль начал съемку. Все мои познания о моделях исчерпываются «Американз некст топ-модел», но одно я знаю точно: мне это нравится. Мне говорили, что первые три месяца своей жизни я безостановочно плакала, пока некий профессиональный фотограф не пришел меня сфотографировать. Я вдруг улыбнулась ему широченной и самой беззубой в мире улыбкой, какой только мог улыбнуться человек девяносто дней отроду. И сейчас, пока я меняю позы, Жан-Поль бормочет что-то вроде «magnifique»[41], «belle»[42] и «très belle».

В перерывах между съемкой мы с Жан-Полем курим, его ассистенты в это время меняют освещение для следующей серии снимков, а его заместитель подбирает подходящее место. Когда я докуриваю сигарету, ко мне подходит стилистка и переодевает. Вместо того чтобы потешить свое эго, я расспрашиваю всех об их делах, изображая из себя саму любезность. Клянусь, если бы со мной так обращались всегда, я была бы доброй двадцать четыре часа в сутки.

Наконец, мы готовимся к последней серии снимков на сегодняшний день, на которых я буду изображена в немыслимо идущем мне пурпурно-розовом в черную полоску платье от Миссони[43] и в пурпурных туфлях от Джимми Чу на высоченных каблуках, когда заявляются Тим с Джоном.

— Ты бесподобна, — говорит Тим, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в обе щеки. Джон, который плетется сзади, неловко машет мне рукой в знак приветствия. После чего Тим обращается к Жан-Полю:

— Вы уже сделали снимок с шампанским?

Я невольно дергаюсь при слове «шампанское», а Жан-Поль качает головой.

— Mon Dieu[44], чуть не забыл, — отвечает он.

Жан-Поль обращается к своим лакеям с какими-то словами, те выходят из комнаты, а потом возвращаются, неся какие-то пластиковые приспособления, которые после сборки оказываются огромным — в шесть футов высотой — бокалом для шампанского из плексигласа. Тим объясняет Жан-Полю, как я должна буду в нем сидеть, а Джон впускает официанта с бутылками «Дом Периньон». И в самый разгар самого значительного дня своей новой жизни я начинаю сильно переживать из-за всего происходящего, поэтому подхожу к Тиму и спрашиваю, не может ли он уделить мне минуту.

— Конечно, я слушаю, — отвечает он, не отходя от Жан-Поля с его миньонами. Он что, не понимает, что я хочу поговорить наедине?

Ощущая крайнюю неловкость, я все же заставляю себя произнести следующее:

— А делать этот снимок с шампанскими обязательно?

Тим слегка ошарашен.

— А тебе что, не нравится? — И впервые за все время я понимаю, что, возможно, Тим вовсе и не идеал. Во всяком случае, мое вмешательство в процесс его раздосадовало.

— Ну, я просто подумала, что это совсем необязательно.

Тим вздыхает, даже не пытаясь скрыть свое раздражение.

— Амелия. Ты — Тусовщица. И читатели должны убедиться в этом, не только прочитав колонку, но и визуально — посмотрев на фотографии. — Он говорит со мной как с маленькой девочкой, которая не понимает, что означает слово «визуально».

Я киваю. Как ни смешно, но я чувствую, что на глаза наворачиваются слезы. Я на секунду закрываю глаза, пытаясь сдержаться. Конечно, нужно просто взять и объяснить Тиму ситуацию, но я почему-то не могу. «Скажи ему, что ты не пьешь», — слышу я внутренний голос. И тут же думаю: «Нет, черт побери. Тогда он начнет задавать вопросы и быстренько догадается, что я больше не та отчаянная бедовая тусовщица». Поэтому я стараюсь стать той же уверенной бездушной дивой, которая пробудилась во мне в начале съемок.

— Какие-то проблемы? — довольно резко спрашивает Тим, и к нам подходит Джон, посмотреть, что случилось.

Я перевожу дыхание и отбрасываю все свои негативные мысли.

— Нет. Все в порядке.

Жан-Поль спрашивает:

— Готова, ma chéri[45]? — Я киваю, двое ассистентов приподнимают меня и сажают в гигантский бокал. Я как можно удобнее устраиваюсь в этой пластиковый махине и принимаю из рук дизайнера бутылку и бокал с шампанским. Тим с Джоном отходят в дальний угол комнаты, а Жан-Поль начинает щелкать своей камерой, бормоча по-французски комплименты.

Но магия всего происходящего испарилась. До этого момента мне было легко и приятно просто улыбаться, смеяться, смотреть в камеру и думать о том, как все это забавно и здорово. Сейчас же, нырнув в этот непомерный бокал для шампанского, у меня такое ощущение, будто я обязана все это делать. Я заставляю себя думать о том, что именно так и должны воспринимать женщину, затеявшую игру в «Тусовщицу».