Тутанхамон. Книга теней

Всеохватное чувство ужаса овладело всеми нами.

— Но теперь он спит, и это хорошо. Его дух молит богов Иного мира, прося у них еще немного времени, немного жизни. Давайте и мы помолимся, чтобы их удалось умилостивить.

— Что нам делать теперь? — спросил я.

— С медицинской точки зрения наиболее разумным решением было бы поскорее перевезти его в Мемфис, — ответил Пенту. — По крайней мере, там я смогу позаботиться о нем как следует.

Симут прервал его:

— Но в Мемфисе он будет окружен врагами! Хоремхеб, скорее всего, до сих пор в своей резиденции. Мое мнение: мы должны вернуть царя в Фивы, тайно и как можно быстрее. И само происшествие следует держать в секрете до тех пор, пока с Эйе не будет согласована версия, которую огласят народу. Если царю — да ждет его жизнь, благополучие и здоровье! — суждено умереть, то это должно произойти в Фивах, среди близких ему людей, рядом с его гробницей. И мы должны проконтролировать то, как воспримут его смерть. Разумеется, если он выживет, то о нем все равно лучше всего позаботятся дома.

В ту же ночь мы снялись с лагеря и пустились в печальное путешествие под звездами, обратно через пустыню, к дожидавшемуся нас вдали кораблю и Великой Реке, которая понесет нас домой, в город. Я старался не давать ходу мыслям о том, какие последствия ждут всех нас и какое будущее ожидает Обе Земли, если он умрет.

Глава 33

Во время нашего обратного путешествия по реке в Фивы я ночи напролет проводил у постели Тутанхамона, ворочавшегося и метавшегося в горячке. Его сердце бешено колотилось о грудную клетку, словно маленькая птичка, оказавшаяся взаперти. Пенту прописал ему слабительное, чтобы предотвратить процессы гниения, которые могли начаться в кишечнике и распространиться к сердцу. Одновременно он боролся с раной на ноге, заново накладывая деревянные лубки и регулярно меняя льняные прокладки, чтобы у переломанной кости был шанс срастись.

Лекарь тщательно следил за тем, чтобы рана была чистой, сперва накладывая на нее свежее мясо, а затем припарки из меда, жира и масла. Однако каждый раз, как он менял повязки и мазал рану кедровой смолой, я видел, что края раны не желают сходиться и под кожей во все стороны уже расползается зловещая черная тень. Запах гниющей плоти был отвратителен. Пенту пробовал все: отвар из ивовой коры, ячменную муку, пепел растения, название которого он отказался открыть, смешанный с луком и уксусом, а также белую мазь из минералов, которые находят в пустынных копях рядом с оазисами. Ничего не помогало.

Утром второго дня пути, с разрешения Пенту, я заговорил с царем. Яркий свет дня, проникавший в покои, очевидно, успокоил и подбодрил его после долгой, полной мучений ночи. Тутанхамона помыли и переодели в чистое белье, и тем не менее его лицо уже было залито потом, а глаза были тусклыми.

— Да будете вы живы, благополучны и здоровы! — тихо произнес я, осознавая мрачную иронию ритуальной фразы.

— Никакое благополучие, ни золото, ни драгоценности не вернут жизнь и здоровье, — прошептал он.

— Врач уверен в вашем полном выздоровлении, — возразил я, стараясь не сбиваться с ободряющего тона.

Тутанхамон поглядел на меня словно раненое животное. Он знал правду.

— Этой ночью мне приснился странный сон, — задыхаясь, проговорил он. Я подождал, пока царь наберется достаточно сил, чтобы продолжить. — Я был Гором, сыном Осириса. Я был соколом, который парил высоко в небе, приближаясь к богам.

Я вытер капли пота, усеявшие его горячий лоб.

— Я летал среди богов. — Он серьезно заглянул мне в глаза.

— И что произошло потом? — спросил я.

— Что-то плохое. Я медленно падал к земле, вниз, вниз… Потом я открыл глаза. Я смотрел вверх, на все эти звезды в темноте — но я знал, что никогда их не достигну. А потом, постепенно… они начали гаснуть… одна за другой, все быстрее и быстрее.

Он схватил меня за руку.

— И вдруг я ужасно испугался. Все звезды погибли! Повсюду была темнота. А потом я проснулся… и теперь боюсь засыпать снова.

Тутанхамон поежился. Его глаза блестели, широко раскрытые и серьезные.

— Это был сон, порожденный вашей болью. Не стоит принимать его близко к сердцу.

— Может, ты и прав. Может, и нет никакого Иного мира. Может быть, вообще ничего нет.

На его лице снова отразился страх.

— Я ошибался. Иной мир существует, не сомневайтесь в этом.

Какое-то время мы оба молчали. Я знал, что он мне не верит.

— Прошу тебя, привези меня домой! Я хочу домой.

— Корабль идет с хорошей скоростью, и северные ветра нам по пути. Скоро вы будете там.

Царь печально кивнул. Я еще немного подержал его горячую, влажную руку; потом он отвернулся лицом к стене.

Мы с Пенту вышли на палубу. Мимо скользил мир зеленых полей и крестьян, словно ничего важного не происходило.

— Каковы его шансы, по-вашему? — спросил я.

Лекарь покачал головой.

— Люди редко выживают после таких ужасных повреждений. Рана сильно воспалена, он теряет силы. Я очень обеспокоен.

— Кажется, у него сильные боли.

— Я использую все, что у меня есть, чтобы уменьшить их.

— Опийный мак?