Туунугур (СИ)

Далее всё продолжалось в том же духе. От погибших цивилизаций Салтыкова перешла к строителям пирамид ("То, что мы видим - лишь одна сторона. А есть и другая - зеркальные пирамиды под землёй"), затем помянула Бермудский треугольник ("Вы, конечно, слышали, что там нашли одну зеркальную пирамиду. Скоро найдут и остальные"), потом прошлась по снежным людям ("Они выбрали единение с природой, и потому куда духовнее нас. Они продолжают дело лемурийцев"). Но подробнее всего остановилась на нетленном теле хамбо-ламы Итигелова.

Об извлечённом из-под земли хамбо-ламе Салтыкова готова была говорить часами. Каждое лето, взяв отпуск, она ездила в Улан-Удэ на поклонение ушедшему в нирвану буряту, мечтала свозить к нему и студентов.

- В нём воплотилась лемурийская мудрость. Он излучает древние энергии, - с упоением вещала философиня. - Через него придёт спасение России и Земли.

Затем пришла очередь баяна - обязательного атрибута всех салтыковских лекций. Лидия Васильевна обожала исполнять вдохновляющие песни на собственные стихи. Например, такие:

Ты - воин Света, достигающий мечты,

Извлечь урок Судьбы не убоялся,

Невинен в счастии свершенья ты,

Семь раз упал, но восемь раз поднялся.

Киреев хмыкнул, вспомнив, как верстал эти пламенные вирши в институтскую газету для материала о вузовской самодеятельности: одолеваемый ехидством, после слова "воин" он поставил запятую, а "поднялся" заменил на "отжался". Салтыкова даже не заметила подмены.

Это была мелкая месть завистника. Что уж там скрывать, он и сам хотел бы стоять на ушах и хамить начальству. Но не мог по причине отсутствия научной степени. В этом смысле в вузе господствовал полный феодализм: кандидат наук переходил в разряд дворян, а доктор вообще мог открывать ногой дверь в кабинет директора. Поэтому и результат посещения чужих лекций всегда был один и тот же: старшему преподавателю ставилось "удовл.", кандидату (доценту) - "хор.", доктору (профессору) - "отл.", даже если последний просто спал на занятии. А Лидия Васильевна могла свободно нести любую околесицу про лемурийцев и хамбо-ламу - руководство возмутилось бы, лишь если кто-то, не имея чина, вздумал бы её критиковать.

По окончании лекции Киреева опять вызвали к Белой.

- Анатолий Сергеевич, - сказала завкафедрой, обольстительно улыбаясь. - Заочники на сессию выходят, а читать им сетевую экономику некому. Возьметесь?

Киреев выразительно посмотрел на неё.

- Елена Викторовна, это приказ?

- Кто-то ведь должен вести этот курс. Хотите, чтобы мы пригласили преподавателя из Якутска? А нам срезали ставку?

- Учебников, конечно, по этой дисциплине нет. Правильно?

- К сожалению.

Белая испытывала страсть к введению на кафедре новых специальностей, под которые можно было выбить дополнительные места и финансирование. Последней её инновацией стали "финансы и кредит". Новые специальности, однако, влекли за собой и новые дисциплины, по которым, разумеется, никогда не было учебников, поскольку до самого конца не было понятно, кто их будет читать, и некому было составлять заявку на приобретение учебных пособий. Преподаватели выли на луну от неуёмной энергии своей начальницы. Особенно не везло экономике. Белая, хоть и писала по ней диссертацию, знала только азы, и то в обнимку с пособием (злые языки утверждали, что на первой предзащите она знатно осрамилась, перепутав в какой-то формуле числитель со знаменателем). Поэтому всё, что выходило за рамки её понимания, она поручала читать Кирееву, который считался специалистом в любой заковыристой белиберде. Киреев не обманывал её ожиданий - составлял курс лекций, отталкиваясь от здравого смысла и того, что удавалось нарыть в интернете. Половина читаемых им предметов оставалась загадкой для него самого - например, "экономика домашнего хозяйства" или "предметно-ориентированные экономические информационные системы". Но студенты прилежно внимали любым его откровениям, не просекая подвоха. Таким образом, Киреев и его коллеги пахали как лошади без перерывов на обед, а кафедра экономики и социально-гуманитарных дисциплин стабильно поставляла институту денежку.

- Что это хоть такое - сетевая экономика? - спросил Киреев.

Белая вновь одарила его очаровательной улыбкой.

- Анатолий Сергеевич, вы же - экономист. Разберётесь.

"Наверно, всякие там платежи в интернете и прочие форексы", - подумал Киреев, выходя из кабинета заведующей.

На кафедре Джибраев огорошил его заявлением:

- Анатолий Сергеевич, научный руководитель требует больше литературы на иностранных языках. Что делать - ума не приложу.

- Фрейдун Юханович, - медленно сказал Киреев. - Я посмотрел вашу работу. Там дел невпроворот. Да ещё литература. Меньше, чем за сорок тысяч, не возьмусь.

Джибраев испуганно взмахнул чёрными ресницами.

- Но мы же с вами договорились...

- Тогда я ещё не читал вашей диссертации, - отрезал Киреев.

Сын знойной Месопотамии развёл руками.

- Вы же знаете моё положение...

- А вы войдите в моё, - резко ответил Киреев. - У меня и так обязанностей выше крыши.

- А разве Шрёдер не обещала вас разгрузить? - подал голос Вареникин.