Туунугур (СИ)

Мать встретила его с удивлением.

- Ты чего? Не пустила?

- На работе она сегодня. Сказала, до ночи не жди.

- Бедненький. Ну проходи.

На следующий день Киреев получил ответ из Рособрнадзора. Учитывая весь опыт общения с различными инстанциями, такая оперативность его изумила. Впрочем, суть от этого не поменялась: очередная госшарага полностью проигнорировала список выявленных Киреевым нарушений.

Если развернуть ответ шире, чем просто "идите к чёрту", то аргументация чиновников сводилась к двум моментам: 1) несколько лет назад мы уже нашли недостатки, но институт их устранил и предоставил нам кучу бумажек, в соответствии с которыми у него сейчас всё ОК; 2) а по нарушениям трудового законодательства - это вообще не к нам.

Киреев, может, и согласился бы с мнением ведомства, если бы не закон, который предписывал в этом случае передать заявление в Роструд, чего сделано не было. А значит, позиционные бои продолжались.

Полный язвительности и желчи, он взялся обдумывать следующий ход и параллельно уродовал диссертацию Вареникина. Вечером, посвистывая, опять направился к Светке. Дверь снова оказалась заперта. На звонки Светка не отвечала. Киреев послал ей sms: "Ты где? Всё в порядке?". Минут через пять пришёл ответ: "Я занята".

Такая лаконичность озадачила Киреева не меньше ответа из Рособрнадзора. В расстроенных чувствах он вернулся к матери, дав себе зарок не звонить больше Светке, пока та первая не отзовётся. "Могла бы хоть предупредить, блин. Что я шатаюсь зазря туда-сюда?".

На следующий день была пятница, и Киреев мужественно устоял перед искушением позвонить Светке снова. А в субботу у него была намечена встреча с Джибраевым, на которую тот явился в сопровождении своего заклятого друга Вареникина.

Джибраев находился в приподнятом настроении и сыпал шутками, а точнее, тем, что он полагал за таковые:

- Место Степанова не думаете занять? Он на повышение пойдёт, а вы - к нам. Будете эксплуатировать нас как негров на плантациях. Ах да, забыл: у вас же степени нет. Не беда. Плюньте на философию, пишите по истории. А я буду вашим научником. Не хотите?

Киреев стоически усмехался и потягивал пиво. Алкоголь как правило примирял его с действительностью и джибраевским юмором. К тому же, сегодня мысли его были заняты странным молчанием Светки, и на Джибраева ему было, в общем, наплевать.

Вареникин начал дотошно расспрашивать его о своей диссертации. Киреев отделывался односложными ответами. Джибраев рассказал о последних событиях в институте - Киреев слушал краем уха, никак не реагируя.

"Вечером опять к ней зайду, - наконец, решил он. - Что за хрень творится?".

И тут Джибраев сразил его вопросом:

- А что, с Вишневской у вас уже... мм... всё? Вы извините, если я лезу не в своё дело.

Киреев остолбенел.

- Вы о чём, Фрейдун Юханович?

- Ну... кхм... я вчера видел... вы извините, конечно... как из института её провожал Голубев.

Киреев медленно отставил бутылку в сторону. Несколько мгновений приходил в себя, потом криво усмехнулся.

- Ну что ж! Так тому и быть.

Его вдруг постиг экзистенциальный кризис: Киреев осознал бессмысленность человеческого бытия в трезвом состоянии и принялся торопливо накачиваться спиртным. Он опорожнял одну бутылку за другой, но не чувствовал расслабления. Роковые слова точно сжали его тисками - тело одеревенело, любое движение давалось с трудом.

Джибраев быстро смекнул, к чему идёт дело, и свалил - напиваться в хлам сегодня ему не совсем хотелось. Вареникин же, в силу неизлечимого оптимизма, а также закоснелости в семейной жизни, горячо поддержал киреевский порыв. Более того, выступил инициатором повышения градуса. Предложение было принято с восторгом.

- Ну а что там с вашей борьбой? - спросил Вареникин, разливая водку.

- Посылают из одной конторы в другую, - пожаловался Киреев. - Нет правды на земле!

- Но правды нет и выше, - напомнил Вареникин.

- Выше только Верховный суд и Страсбург. Но я и туда дойду.

- Вы прямо как капитан Ахав, - усмехнулся политолог, демонстрируя неожиданное знакомство с американской классикой.

- А вы откуда знаете "Моби Дик", Александр Михайлович? - ошалел Киреев. - В школе-то его не проходили!

- А друзья подкинули. Посмотри, мол, откуда у Хэмингуэя ноги растут.

- Так вы и Хемингуэя читали? А как же ваш советский патриотизм?

- А при чём тут патриотизм?

- Настоящий коммунист должен читать только соцреализм и прогрессивных писателей, типа Лондона и Драйзера. А не этих ваших... Хэма с Меллвилом.

Вареникин беззлобно усмехнулся.

- Я вам расскажу историю про советский патриотизм. В школе я был председателем совета отряда, выступал на политинформациях с докладами о международном положении. Мы же все тогда были идейно подкованные, пламенные борцы и всё такое. Но при этом - внимание! - целых шестеро моих одноклассников загремели на нары. Причём, один из них был в числе тех, кто угнал самолёт из чульманского аэропорта в Пакистан. Помните, наверное?

- Значит, недоработали вы по идеологической линии, Александр Михайлович, - лукаво укорил его Киреев.