Туунугур (СИ)

- Давай я к тебе переберусь. Будем вместе жить. Вместе справляться с трудностями.

Светка отняла руки от лица. Глаза её были сухими.

- Нет. Не сейчас.

- А когда?

- Не знаю! - рявкнула она.

Киреев отошёл, уставился в окно.

- Что там с твоими исками? - прогнусавила вдруг Светка, шмыгнув носом.

Киреев обернулся к ней.

- В разработке.

- Что-то долго. Говорил же, что Степанов от тебя не уйдёт.

- Не всё так просто. Здесь рука руку моет. Пришлось обратиться в Якутск.

- Можно подумать, там будет по-другому!

- Может быть, по-другому, - повысил голос Киреев. - А может быть, и нет. Проверить надо.

- Дурость какая-то, - сказала Светка со злостью. - Понятно же, что ничего ты не добьёшься.

- Угу. Братьям Райт тоже, наверно, так говорили.

Светка лишь покачала головой.

- Ладно, - сказала она. - Пойду переодеваться.

В середине сентября Киреев получил долгожданное заключение трудовой инспекции. Чиновники не подкачали. Без всяких экивоков и расшаркиваний Кирееву было заявлено, что он не может претендовать на компенсацию ввиду пропуска сроков. К документу была прикреплена распечатка постановления какого-то суда на Сахалине по аналогичному делу в качестве обоснования ("У нас в стране ведь не прецедентное право, верно?", - вспомнилось Кирееву).

Это была невиданная хуцпа. Компенсация компенсацией, но инспекция по идее обязана была сначала проверить факты нарушений Трудового кодекса, и, в случае подтверждения, наказать виновных. Однако, все тщательно собранные Киреевым данные были просто проигнорированы. Получалось, что инспекция целых два месяца искала способ, как бы половчее его отфутболить.

Он принес письмо Клыкову. Тот, хотя и не первый день работал в юридической системе, впал в ступор и нервно гыгыкнул.

- Отписка? - спросил Киреев.

- Конечно.

Колдунство Степанова и его покровителей в Якутске оказалось намного сильней какого-то там правосудия.

Но с ответом Трудовой инспекции надо было что-то делать. Клыков решил натравить на Киреева новую сотрудницу - тоже молодую, да ещё вдобавок обладавшую феноменальным бюстом. Грудь её рвалась из декольте как комсомольцы на строительство БАМа. Кирееву стоило больших усилий не сваливаться туда взглядом.

С напором базарной торговки сотрудница убеждала его, что ответ из инспекции написан не в Якутске, а здесь же, в Туунугуре, и она даже знает, чьих это рук дело, поскольку сама там работала, и теперь надо просто написать на авторов данного творения кляузу по инстанции, в Якутскую инспекцию. Киреев засомневался - в письме черным по белому значился Якутск и даже имелся шестизначный номер телефона (в Туунугуре - пятизначные). Он спросил, не ошибается ли она насчет роли местных деятелей. Но натиск грудастой юристки был столь несокрушим, что Киреев махнул рукой и сказал, что будет ждать от неё проект нового заявления. Та обещала подготовить всё до завтра.

Через неделю Киреев позвонил и спросил, как продвигаются дела с обращением в инспекцию. "Ой, - затараторила девушка. - Я вам до завтра всё обязательно отправлю, там нужно только кое-что поправить".

Через пару недель Киреев лично явился к Клыкову и наябедничал на сотрудницу, которая так ничего и не прислала. Тот был мрачнее тучи и распекал всех подряд. "Я что теперь должен из штанов выпрыгивать, чтобы восстановить сроки?" - орал он в коридоре на новенькую секретаршу. Его контора становилась все более чужим и враждебным местом. Старая секретарша, ранее дежурившая у входа и отвечавшая на звонки, была вежливой и доброжелательной, к тому же слушала приятную электронику. Новенькая, хоть тоже была молоденькой, оказалась какой-то курвой.

Киреев решил, что теперь с "Консультантом" каши не сваришь, и начал сам готовить очередную кляузу, на этот раз - в Рособрнадзор. В ноябре должна была состояться аттестация вуза, и Киреев хотел подгадать прямо к ней.

По странному совпадению Вареникин прислал Кирееву свой труд в день предзащиты Джибраева. Фрейдун Юханович, выйдя с предзащиты именинником, обещал Кирееву проставиться на выходных. Киреев скинул сообщение об этом Светке, чтоб имела в виду. Светка не ответила - зависала на работе.

Весь день Киреев мусолил опус Александра Михайловича. Вареникин, как выяснилось, страдал той же болезнью, что и Джибраев: копировал стиль советских передовиц. Но если кафедральный османофоб испытывал крен в сторону политических штампов, то Вареникин по необходимости отдал должное производственным сюжетам с их трафаретной цветистостью. Закусив удила, Киреев начал беспощадно вымарывать фразы, вроде "далёкий северный край внес достойную лепту" и "первый исторический урок усвоен".

Вечером он, как обычно, пошёл к Светке. Позвонил в дверь, но ему не открыли. Киреев позвонил ещё. Без результата. "Телевизор, наверное, смотрит", - подумал он.

Он набрал Светкин номер.

- Да, - ответила та как-то нервно.

- Привет! Чего дверь не открываешь? Я тут стою и звоню.

- Я ещё на работе. Ты можешь сегодня дома переночевать?

- Могу, конечно, - оторопело сказал Киреев. - Ты что, до ночи задержишься?

- Ну да.

Опечаленный Киреев побрёл обратно. Опять, небось, Белая нагрузила. Вот сука!