Туз в рукаве

Она протянула руку к панели, вмонтированной в спинку кровати, и надавила на синюю кнопку. И стала ждать, с беспокойством поглядывая на свое отражение в зеркале. А вдруг он застесняется? А вдруг… нет! Он сильное молодое животное. Он сам признался, что испытывает тягу к женщинам. Она снова взглянула на отражение и удовлетворенно вздохнула.

Она все ждала и ждала и вот наконец услышала его шаги в коридоре. «Надеюсь, он не жует свою жвачку…» Пауза, тишина, затем раздался тихий стук в дверь.

Инстинктивным движением она поплотнее запахнула пеньюар, – пожалуй, все же он слишком прозрачен.

– Входи, Ларри, – сказала она и так остро и непреодолимо захотела его, как не хотела еще ни одного мужчину в жизни.

Он вошел.

«Возможно ли это?» Она не сдержала улыбки. На нем по-прежнему был темный костюм, белая рубашка и черный галстук.

Увидев ее, раскинувшуюся на постели в черном шифоновом пеньюаре, едва скрывающем белизну обнаженного тела, он замер и отступил на шаг.

– Ох, мэм, извиняюсь. – И он робко попятился к двери.

– Да ничего, ничего, заходи, Ларри! – Голос ее звенел от напряжения. – Закрой дверь.

Он закрыл и застыл на пороге, покосился на нее, быстро отвел глаза.

– Ты же меня не стесняешься, ведь правда? – спросила она, а в голове билась одна мысль: «Боже, если и сейчас ничего не выйдет, я покончу с собой!»

– Да нет, вроде бы нет, мэм…

– Поди сюда.

Он медленно направился к кровати. Подошел, остановился, глядя на нее сверху вниз.

– Вот это да! Мать честная! Ну и красавица же вы, мэм! В жизни не видывал такой красивой женщины!

Столь искреннее и простодушное признание еще больше воспламенило ее. Она взяла его за руку и притянула к себе.

– Тебе не кажется, что ты одет… слишком официально, а, Ларри? – И пальцы ее ослабили узел галстука.

– Но, мэм, как можно?.. Вы уверены, мэм?..

– Господи! Не ребенок же ты, в конце концов!..

Нетерпеливые пальцы принялись расстегивать пуговицы на рубашке. Он отшатнулся.

– Я сам, мэм. Можно… э-э… можно мне просто смотреть на вас?

Она распахнула пеньюар.

– О-о, мэм…

Он пожирал ее глазами, а ее пальцы уже нащупали молнию на его брюках.

Она потянула молнию вниз, а он начал стаскивать с себя пиджак. Его рука скользнула вдоль ряда кнопок на панели. И вдруг – яркая ослепительная вспышка, и все погрузилось во тьму. Молния была расстегнута, но она чувствовала, что рядом его уже нет. Она лежала с бешено бьющимся сердцем, глаза, ослепленные вспышкой, вглядывались во тьму.

– Что случилось? – Голос ее звучал хрипло.

– Чего-то я задел, – донесся из темноты голос Ларри. – Наверное, пробки перегорели. Пойду починю. Вы подождите…

– Да черт с ними, с пробками!.. Ларри!.. – Она привстала, всматриваясь в темноту. – Ларри!

– Сейчас починю.

По звуку голоса она догадалась, что он уже у двери, затем услышала шаги в коридоре.

«Больно мне нужно, чтоб именно сейчас ты чинил их, идиот! – подумала она и бессильно откинулась на подушки. – Плевала я на пробки! Вернись! Я хочу, чтоб ты любил меня!»

Она ждала, ждала долго, слыша, как он гремит там чем-то во тьме, затем поднялась с постели и, накинув пеньюар, направилась к двери. Полная тьма, ни зги не видно.

– Ларри!

Она услышала, как открылась и захлопнулась дверь.

– Вернись! – крикнула она. – Ларри? Слышишь, вернись!

Какое-то время она стояла, прислушиваясь. Ничего. Тишина и темнота давили на нее уже почти физически. Усилием воли она подавила закипающий гнев. «Господи! Ну и пентюх! Сам сломал что-то, устроил замыкание, а теперь еще этот кретинский комплекс неполноценности. Вынь да положь, надо тут же идти и чинить!» Она вернулась к постели. Оказалось, что в комнате не так уж темно – фонари, освещающие шоссе, отбрасывали слабый свет на предметы. Она повалилась на кровать.

Было холодно, она вся дрожала. «Этот кретин умудрился испортить пробки как раз в тот момент, когда я так хотела его… Когда уже практически отдалась ему… И, наплевав на это, полез на чердак чинить эти самые пробки! Может, я показалась ему непривлекательной? Или с ним что-то не в порядке? Может, его возбуждают только молоденькие девчонки?.. – И на глазах выступили слезы и покатились по щекам. – Может, он вовсе не тот сильный, молодой сексуальный зверь, каким я его представляла?..»