Туз в рукаве

Это была действительно очень красивая комната с обитыми абрикосового цвета кожей стенами, большими зеркалами, огромным, во весь пол, белым шерстяным ковром и мебелью из мореного дуба. Зеркало, висевшее напротив кровати, подсказало ей, что женщина она невероятно красивая и сексуальная и выглядит лет на пятнадцать моложе своего возраста.

Они с Ларри сделали остановку в Кастаньоле. Зашли в маленький ресторанчик, где, как и следовало ожидать, им подали жирную швейцарскую еду – свиные котлеты с картошкой. Оттуда по горной дороге, ведущей в Сент-Мориц, они поехали к вилле.

Ей понравилась его реакция. Удивленно-восхищенное выражение лица, когда она, отперев тяжелую дубовую дверь, обитую блестящими гвоздиками, ввела его в холл, а оттуда – в просторную гостиную. И она вспомнила свою реакцию, смесь удивления с восхищением, когда сама впервые оказалась в этом доме.

– Ого! – Он озирался по сторонам. – Вот это да! Прямо как в кино!

– Ну, в каком-то смысле это так и есть. Раньше вилла принадлежала кинорежиссеру. Да снимай же плащ, Ларри! И осматривайся.

Они обошли весь дом. Сперва он только и делал, что издавал восхищенные возгласы при виде всего этого великолепия. Разинув рот глазел на внутренний бассейн с подогревом, затем на покрытый двойным стеклянным колпаком уличный бассейн и огромную террасу, с которой открывался вид на Лугано. Но постепенно он становился все молчаливее, особенно когда они вошли в кинозал с двадцатью креслами, обитыми плюшем, и экраном для демонстрации кинофильмов. И стоял, не произнося уже ни слова, когда она показывала ему четыре спальни, каждая с отдельной ванной и туалетом. Казалось, все это великолепие и комфорт производят на него угнетающее впечатление. Там много чего еще было, на что стоило посмотреть: две сауны, крошечный лифт, на котором подавались из подвала в гостиную дрова для растопки огромного камина, два других лифта с креслами, на них можно было спуститься из дома прямо на шоссе, если вы, например, собираетесь на прогулку и лень тащиться по ступенькам в сад. Там была кухня, по потолок оснащенная разными электронными кнопочными чудесами, где можно было запросто приготовить обед на двадцать персон, стереоприемники и проигрыватель, музыку которого можно было слушать сразу во всех комнатах или в какой-то одной – в зависимости от того, какую нажать кнопку. Цветной телевизор в каждой комнате, холодильная камера глубокой заморозки, переговорные устройства, подключенные к телефону, по которым можно было заказать любой номер в любой точке планеты и спокойно беседовать, не поднимаясь с кресла: в них были вмонтированы крошечные микрофоны такой высокой чувствительности, что слышно было даже дыхание вашего собеседника, находящегося в данный момент где-нибудь в Токио… И масса прочих, самых разнообразных и замечательных вещей, но она заметила, что он скис, словно ребенок, объевшийся шоколада, – возможно, его даже затошнило от такого переизбытка роскоши.

И она, прервав путешествие по дому, сказала:

– Идем, я покажу тебе твою комнату.

Она отворила дверь и провела его через застекленную галерею к другой двери. Отперла ее, поднялась по ступенькам и оказалась в небольшом холле, куда выходили сразу три двери. Первая вела в комнату Хинкля, за второй находилась ванная. Третья открывалась в небольшую квадратную комнатку, которой крайне редко пользовались. Она распахнула дверь:

– Вот. Располагайся, Ларри. Можешь принять душ. А я пойду распакую вещи и переоденусь. Позвоню где-то через час. Если есть охота, можешь сам прогуляться по дому, посмотреть. Будь как дома…

Он заглянул в комнату, челюсти мерно двигались.

– Да, видать, у вас и правда куча денег, мэм… – Голос его звучал мрачно.

– У мужа, не у меня. – Она улыбнулась. – А вечером устроим пир. В морозилке полно всяких вкусных вещей. – И она отправилась к себе.

Распаковав вещи, Хельга приняла ванну и прилегла. Было без четверти шесть и уже почти совсем стемнело. Гору Сан-Сальваторе с двумя радио- и телевышками затянуло облаками. Сквозь серую пелену тумана слабо просвечивали огоньки Лугано. Лампы в спальне лили мягкий янтарный свет на абрикосовые стены и самым выигрышным образом оттеняли ее красоту.

Итак, настало время для любви, подумала она, и тело ее растаяло от желания. Сняв телефонную трубку, она надавила на кнопку «10» – номер комнаты Ларри. Никто не подходил, и сердце у нее заныло. Где же он? Она уже готова была впасть в отчаяние, как вдруг услыхала его голос:

– Да, мэм?

– Зайди ко мне, Ларри. Следуй за синими огоньками. Они приведут тебя в мою комнату.

– Чего-то я не врублюсь, мэм.

Она нетерпеливо передернула плечами, плотнее сдвинула ноги.

– Выйдешь из комнаты и сразу увидишь на потолке синие маленькие лампочки, – объясняла она, с трудом подавляя дрожь нетерпения, готовую прорваться в голосе, – они будут загораться по очереди и доведут тебя до моей двери.

– Ага, теперь понятно, мэм. Так и сделаю. – И он повесил трубку.