Туз в рукаве

– Не лги! – Ей самой стало стыдно за визгливые интонации, прозвучавшие в ее голосе. Она помолчала, потом уже более спокойным, ровным тоном продолжила: – Я хотела поговорить с тобой. Мне сказали, что ты вышел. Где ты был?

Он обогнал «ягуар», водитель которого засигналил, давая понять, что подобная скорость недопустима на такой дороге.

– Ты едешь слишком быстро, Ларри. Прекрати!..

– Слушаюсь, мэм. – Он сбавил скорость.

– Так где ты был прошлой ночью? – настойчиво повторила она.

– Гулял… – Он покосился на нее и тут же отвел глаза. – А почему это вас так беспокоит, мэм?

Этот вопрос и оттенок упрека в голосе прозвучали для нее словно пощечина. «Я совсем потеряла голову из-за этого мальчишки, – подумала она. – Почему бы действительно ему не выйти прогуляться, раз захотелось?» Непреодолимое сексуальное влечение, которое она к нему испытывала, заставляло ее драматизировать каждый его жест и поступок.

– Нисколько не беспокоит, – сдержанно ответила она. – Просто интересно, куда бы ты мог пойти.

– Пошел прошвырнуться по городу… – Челюсти ритмично двигались. – Городишко не фонтан. Ничего особенного. Здорово промерз. Вернулся и сразу в койку.

– Понятно… – Она чувствовала, что он лжет, но доказать это не могла.

Еще целый час они ехали в полном молчании, ее раздражало, с каким упоением он вел машину, вовсе не желая вступать с ней в какие бы то ни было разговоры. У въезда в туннель Бернардино он включил фары, и тут она вспомнила о звонке в Гамбург.

– Мне пришлось оплатить счет за разговор с Гамбургом. Они сказали, это ты звонил… – Она внимательно наблюдала за ним, но лицо его оставалось таким же спокойным и безмятежным, челюсти двигались.

– Да, мэм, звонил. Хотел узнать о Роне. Вы уж простите, если что не так.

Она испустила долгий тяжелый вздох. Это его «простите, если что не так» выводило ее из равновесия.

– Ну и как там Рон?

– Нормально.

– Его отпустили?

Он покосился на нее и тут же отвел глаза:

– Ага.

– Ну и что он теперь делает?

Наблюдая за ним, она вдруг поняла, что эта его жвачка и туповато-безмятежное выражение лица всего лишь защитная маска, раковина, куда немедленно заползает улитка, если на хвост ей насыпать соли. Вот и сейчас он заполз в свою раковину и вовсе не собирается впускать ее туда.

– Не знаю, мэм.

– А что же ты его не спросил?

– Я не с ним говорил. С одним его приятелем. Он просто сказал, что Рон вышел из тюрьмы.

Она пожала плечами. Итак, он не желает откровенничать с ней… Что ж, его право.

Проезд по туннелю занял несколько минут.

– Дальше начинается довольно опасная дорога, Ларри, – заметила она, когда они выехали на яркий дневной свет. – Я хорошо ее знаю. Давай лучше я поведу.

– Как скажете, мэм.

Она взглянула на стрелку датчика. Бензин почти на нуле.

– Тут неподалеку есть автозаправочная станция. У нас кончается бензин.

– О’кей, мэм.

Проехав еще несколько километров, они увидели станцию, и Ларри остановил машину у колонки.

Он вышел, а Хельга пересела на его место. Из-под навеса показался заправщик. Она попросила его заполнить бак.

Подошел Ларри и сел рядом.

– Заплатишь ему тридцать франков, – распорядилась Хельга.

– Как вы сказали, мэм? – Голос его звучал смущенно.

Она окинула его подозрительным взглядом, и он потупил глаза.

– Я сказала – заплатишь ему тридцать франков!

Он беспокойно заерзал на сиденье.

– Вы уж простите, мэм… Но у меня нет тридцати франков, – сказал он и покраснел как свекла.

Она приподняла руки, затем бессильно уронила их на колени.

– Хорошо, Ларри. – Она открыла сумочку и отсчитала заправщику ровно двадцать семь франков – и еще франк дала на чай. Затем включила мотор и выехала на широкую, прорезающую горы магистраль.

Когда станция скрылась из вида, Хельга притормозила у обочины. Выключила мотор и закурила.

– Рассказывай все, Ларри, только честно.

Он робко покосился на нее:

– А что рассказывать-то, мэм?

– Я хочу знать правду. В Бонне я дала тебе триста марок. Наш обед стоил не больше двадцати, значит у тебя должно было остаться где-то двести восемьдесят марок. Потом я дала тебе еще полторы тысячи франков на одежду. Ты сказал, что потратил не все. Ты говорил также уже раза два, что не принимаешь денег в подарок. А сейчас у тебя не нашлось даже тридцати франков… Выходит, ты потерял деньги, которые я тебе дала?

Он, словно набираясь решимости, потер подбородок, потом кивнул:

– Да… Похоже, что потерял, мэм.

Она не сводила с него изумленно расширенных глаз.

– Но как же ты умудрился потерять такую кучу денег, Ларри?

Он продолжал жевать резинку, на лбу выступили мелкие капельки пота.

– Потерял… Сам не знаю как, мэм.

– Ты что, за дурочку меня принимаешь?! – Сердитые нотки в ее голосе заставили его сжаться, как от удара. Он молчал и смотрел в ветровое стекло, за которым косо летели редкие снежинки. – Это довольно приличные деньги, – продолжала она уже несколько мягче, так как он снова замкнулся. – Как же так получилось?

Он не произнес ни слова. «Будь на нем кепочка, он бы наверняка теребил ее сейчас за козырек», – подумала она.

– Ларри! Изволь отвечать на мой вопрос! Они что, снова попали к какой-то женщине?

Помявшись немного, он кивнул: