Туз в рукаве

Номер, куда ее ввели с поклонами, действительно оказался лучшим в отеле.

– Мадам Рольф, вы утомлены, – категорично заявил Фок, стоя посреди гостиной. – Сейчас горничная распакует ваши вещи. Прошу вас, отдыхайте. Я просто мечтаю узнать, как там поживает мистер Рольф. Надеюсь, вы окажете честь отобедать со мной? Умоляю, не отказывайте!

Хельга, поколебавшись, изобразила любезную улыбку. Только этого сейчас ей недоставало – обедать с Карлом Фоком, но отказывать было неприлично.

– Буду рад, буду рад, – пробормотал, кланяясь, Фок. – Тогда в восемь тридцать?

– Да. – Она немного замялась. – Мой шофер?..

Фок всплеснул жирными ручками:

– Мадам, прошу вас, только ни о чем не беспокойтесь! – Он улыбнулся, обнажив зубы, напоминающие клавиши рояля, и исчез.

Но она все равно беспокоилась о Ларри. Горничная, полная, медлительная и добродушная, раздражала ее. Она хотела позвонить вниз и узнать, где Ларри, но в присутствии горничной это невозможно. Конечно, о Ларри позаботятся, но ее так и подмывало узнать, как он это воспринимает.

Горничная долго возилась, распаковывая чемоданы, наполняя ванну, но наконец ушла. Хельге страшно хотелось залезть в ванну, но сперва она подошла к телефону. Прилично ли это, звонить и узнавать о своем шофере? Не полезут ли у них глаза на лоб? И она отошла от телефона. «Надо быть осторожнее, – твердила она себе, – и все же так хочется узнать, как там Ларри…»

Минут двадцать она пролежала в ванной, в горячей ароматизированной воде, затем вытерлась, накинула черный шифоновый пеньюар и легла на просторную постель. Посмотрела на стенные часы – 18:10. Она потянулась, точно ленивая кошка, широко раскинула длинные стройные ноги, погладила тяжелые твердые груди. Ах, если бы Ларри оказался сейчас здесь, в комнате, подошел бы к постели и овладел ею… Закрыв глаза, она погрузилась в эротические мечтания.

Проснулась она от легкого деликатного стука в дверь. Взглянула на часы. Ровно половина восьмого. Запахнув пеньюар поплотнее, она сказала: «Войдите». Может, Ларри? Сердце ее учащенно забилось.

Увидев официанта, входящего в номер с подносом, на котором стоял шейкер для коктейлей и высокий бокал, она с трудом сдержала стон разочарования.

– От герра директора, мадам, – поклонился официант и принялся готовить мартини.

Когда он ушел, она быстро и с наслаждением осушила бокал, потом, видя, что опаздывает, начала одеваться. Она накладывала на лицо крем, подкрашивала ресницы, и все это время Ларри не выходил у нее из головы. Она приготовила себе второй мартини с водкой, на этот раз очень крепкий, и, набравшись смелости, подошла к телефону и набрала номер администратора.

– Говорит мадам Рольф… Я хотела справиться о своем шофере…

– Мадам Рольф? – Голос в трубке сразу стал приторно-вежливым. – О шофере? Один момент…

Настала пауза. Она слышала в трубке какой-то шорох и перешептывание и уже пожалела, что позвонила. Как это глупо и неосмотрительно с ее стороны! Разве может женщина в ее положении справляться о каком-то там шофере? Ладно, что сделано, то сделано… отступать теперь некуда.

– Мадам Рольф? – Новый голос, еще более сладкий.

– Да?

– Ваш шофер в номере пятьсот пятьдесят шесть. Будет обедать с обслуживающим персоналом. Вас это устраивает?

– Да… благодарю. – И она повесила трубку.

Ей вдруг стало стыдно за свое малодушие. Она выпила третий мартини и к моменту, когда закончила одеваться, слегка опьянела. Остановившись перед высоким зеркалом на двери, оглядела себя с ног до головы и осталась довольна.

«Нет, все же я потрясающая женщина… В таком возрасте (сорок или сорок три?) сохранить такую стройную фигуру, такую красоту и свежесть лица. И туалет тоже безупречен». Она была уверена в своей привлекательности практически для любого мужчины и не ошибалась, как не ошибаются в таких случаях умные женщины, способные реально оценить себя.

Карл Фок ждал ее в коктейль-баре. Одурманенная еще двумя мартини и его бесконечной гортанной болтовней, она на какое-то время забыла о Ларри. На секунду вспомнила по дороге в ресторан, но тут же забыла – ее со всех сторон обступили метрдотель, три официанта и повар в белом колпаке и фартуке. Они кланялись, улыбались, жали ей руку, а остальные посетители ресторана пялились на эту сцену во все глаза, и перешептывались, и завидовали ей.

Обед был безупречен: устрицы белон с шабли, куропатка, а к ней – «Пету» 1959 года.