Туз в трудном положении

– Для вас жизнь всегда шла здесь, на Земле. У вас вечная молодость. Не подверженное разрушению тело. Полагаю, что о деньгах вам беспокоиться не приходится. – Он устремил на Джека откровенно восхищенный взгляд. – Кстати, я с большим удовольствием вспоминаю «Тарзана». По-моему, я не пропустил ни одной серии. Помню, как дома раскачивался на веревке у пруда и пытался повторить тот крик, который вы издавали.

– На самом деле я не кричал, – отозвался Джек. – Его создавали электронно из нескольких разных голосов.

Казалось, Барнет немного разочарован.

– Ну, наверное, в десять лет об этом не задумываешься. – Он широко улыбнулся. – Кстати, а что стало с тем шимпанзе?

– Он в зоопарке Сан-Диего.

Джек всегда давал такой ответ на этот вопрос, хотя это была неправда. Шимпанзе Честера, достигнувшего подросткового возраста, пристрелили после того, как он попытался оторвать своему тренеру руку. Джек давно понял, что большинству людей хочется, чтобы у шимпанзе был счастливый финал. Сам Джек этого чувства не разделял: он всегда питал антипатию к неприветливому животному, кравшему у него зрительские симпатии.

Барнет опомнился.

– Извините, мистер Браун, – сказал он, – боюсь, что перебил вас.

– Ничего. Все равно я толком не знаю, что говорить.

– У многих людей нет нужной терминологии, чтобы говорить о вечном. – По губам Барнета промелькнула скромная улыбка. – К счастью, мы, проповедники, более или менее подготовлены к этому.

– Угу… Да. Вот поэтому я здесь.

Джеку трудно было опознать в этом непринужденно ведущем себя Барнете того неуемного проповедника, которого он видел на записях: светловолосого барса, обходящего свою паству, хищника, в котором Джек уверенно опознал тайного туза-убийцу. Неужели это один и тот же человек?

Джек откашлялся.

– Вы видели «Портрет Дориана Грея»? Великолепный фильм сороковых годов. Джордж Сэндерс, Херд Хэтфилд, Анжела Лэндсбери. – Он снова кашлянул. От интубационной трубки осталось раздражение, и курение его состояния не улучшало. – Кажется, Донна Рид, – добавил он, пытаясь вспомнить. – Да, Донна Рид. Короче, это про молодого человека, с которого написали портрет, – и его душа переселилась в портрет. Он начинает вести… ну, не знаю… очень греховную жизнь, можно и так это назвать, но с последствиями ему иметь дела не приходится. Он просто остается молодым, а портрет становится старым и… развратным? Это подходящее слово?

Барнет кивнул.

– Короче, в конце портрет уничтожают, и Дориан Грей моментально становится старым и мерзким и падает мертвым. – Он усмехнулся. – Спецэффекты, понимаете? Короче, я много об этом думал. Я думал, понимаете: я оставался молодым сорок лет и вел отнюдь не безгрешную жизнь. А что, если это закончится? Что, если я внезапно стану старым, как Дориан Грей? Или что, если какой-то психованный туз меня убьет?

Джек внезапно понял, что кричит. Сердце у него сжалось от понимания, что он больше не актерствует, что эта травма вполне реальна. Он снова откашлялся и откинулся в кресле.

Барнет подался вперед и положил руку Джеку на локоть.

– Вы удивитесь, как много людей ко мне приходят именно в вашей ситуации, мистер Браун. Возможно, их страхи не столь… живописны, как ваши, но мне встречалось немало людей, похожих на вас. Успешных, внешне всем довольных мужчин и женщин, которые не задумывались о вечном, пока вечность к ним не прикасалась. Это мог быть инфаркт или гибель близкого человека в автокатастрофе, или смертельное заболевание кого-то из родителей… – Он улыбнулся. – Я считаю, что эти предостережения не случайны, мистер Браун.

– Джек.

Он потушил сигарету и подумал, что чуть было не сорвался окончательно.

– Да, Джек. Я верю, что в этих предостережениях есть смысл, Джек. Я верю, что Господь имеет возможность напомнить нам о Своем существовании. Я верю, что эти ваши столкновения со смертью были выражением Высшего предназначения.

Сквозь темные очки Джек посмотрел на мерцающие голубые глаза Барнета.

– Правда? – переспросил он.

Небесно-голубые глаза Барнета были полны обжигающей решимости.

– Господь говорит: «Смотри на меня – и спасен будешь, ибо есмь Господь и несть иного Бога».

«Смотри на меня, – подумал Джек. – Имеет ли Барнет в виду Бога или себя самого?»

Проповедник продолжил:

– Дикая карта дала вам ложную веру в ваше бессмертие, и Господь нашел способ предостеречь вас от этой лжи, напомнить вам о том, где находится подлинное бессмертие, и спасти вас, чтобы вы творили Его дела.

В дверь постучали. Казалось, этот звук сбил Барнету настрой: он чуть заметно вздрогнул и перевел взгляд на дверь.

– Войдите!

Флер внесла в напряженной руке заказанный Джеком коктейль.

– Напиток для мистера Брауна.

Джек ей улыбнулся.

– Называйте меня Джеком, пожалуйста.

– Большое спасибо, Флер.

На этот раз улыбка Барнета была лишена тепла, а слова явно подразумевали в себе приказ уйти. Флер послушалась.

Джек пригубил коктейль. Он был безупречен: в комнате прессы кто-то явно знал, как ублажать журналистов.

– Он хороший?

Казалось, Барнету это искренне интересно.

– Вполне.

Джек сделал еще один глоток, побольше.

– Я никогда… – Барнет махнул рукой. – Не важно.