Туз в трудном положении

Рядом с дверью ошивалась неприметная личность – горбатый Джеймс Дин. Его черный кед упирался в стену у него за спиной, а белый стоял в грязи. Он кивал и издавал негромкое горловое гудение, следя, чтобы ночные посетители направлялись в нужную сторону. Проще некуда. Те, что внутри, оставляли тягучую, хихикающую угрозу «Лунного громилы» позади, и стоило им выйти, как правильным направлением становилось то, которого вело подальше от него.

По ту сторону двери массивная фигура в бесформенном черном плаще и панталонах кивала и сквозь сплошную маску клоуна бормотала прощальные слова:

– Благодарим вас. Приходите еще. Всегда рады.

В лучшем случае ему кивали.

Последними ушли несколько Красавцев – почти взрослых подростков, которые ухитрялись выглядеть свежими и чисто отмытыми со своими модными стрижками или широкополыми шляпами, – джокеры. Обслуга из диких карт.

Не замеченный ими, Джеймс Дин проводил их взглядом. Как только его взгляд упал на пареньков, его зрачки расширились: спортивные ребята, стройные и тренированные, словно будущие кумиры. Его это не тронуло. Они же, скорее всего, гомики. Кругом одни гомики, не угадаешь. При этой мысли у Маки зачесались мошонка и кончики пальцев: было нечто такое, что он обожал проделывать с голубыми. Не то чтобы он часто имел такую возможность. Привратник и Человек постоянно долбили ему, чтобы он думал о том, где демонстрировать свои способности. И на ком.

Когда из Крысиного переулка ушли все, мужчина с клоунским лицом закрыл дверь. Снаружи она была покрыта облупившейся зеленой краской. Он взялся за нее пальцами в белых перчатках и оттянул от стены. За ней оказался кирпич. Он свернул дверную раму, словно складной мольберт, и засунул под полощущийся плащ себе под мышку.

– Будь умником, Маки, – проговорил он и, подняв руку, погладил худую щеку, на которой только начала появляться темная пленка пушка.

Маки не стал отстраняться. Привратник не голубой, это он знал определенно. Ему нравилось, когда мужчина в маске к нему прикасался. Ему нравились знаки одобрения. Тощий подросток-иммигрант редко их получал. Особенно теперь, когда его разыскивает Интерпол.

– Буду, Привратник, – пообещал он, кривовато улыбаясь и кивая. – Ты же знаешь: я всегда хорошо себя веду.

В его словах слышался сильный немецкий акцент.

Привратник еще секунду смотрел на него. Его глаза редко становились видимыми. Сейчас они были только черными провалами под маской.

Пальцы в перчатке с тихим шорохом скользнули по лицу Маки. Он повернулся и зашагал прочь по переулку, чуть вразвалочку, унося под мышкой свой сверток.

Маки пошел в противоположную сторону, старательно обходя лужи. Он терпеть не мог мокрые ноги. Сегодня вечером Крысиный тупик окажется уже где-то в другом месте. Он его найдет наверняка. Он почувствует его зов, влекущую песнь Джокерской тусовки, как и остальные – те, кто в ней свои, жертвы и зрители, кто ловит кайф отчасти потому, что знает: эти роли могут поменяться.

Но на Маки это не распространяется. В Джокерской тусовке Маки неприкосновенен. В клубе проклятых никто к нему не станет вязаться.

Он свернул с Девятой навстречу ветру, наполненному запахами Гудзона и выхлопными газами. По подвижному лицу скользнула тень ностальгии и отвращения: это было так похоже на доки Гамбурга, где он вырос!

Он засунул руки в карманы и подставил более высокое правое плечо ветру. Ему надо проверить почтовый ящик в ночлежке на Бауэри. Человек будет делать в Атланте что-то крупное. Маки может в любой момент ему понадобиться. Маки Мессер не может упустить ни секунды из тех, когда он нужен.

Он начал мурлыкать свою песню, свою балладу. Не обращая внимания на кроличий визг автобусных тормозов, он шагал вперед.

7.00

Психи вышли рано. Пройдя через полицейское оцепление, выставленное у «Мариотт Маркиз», Джек Браун увидел сотни делегатов съезда: большинство были одеты в свободную одежду, глупые шляпы и жилеты, покрытые значками кампании. К гостинице подруливало несколько двадцатиместных лимузинов с партийными старейшинами и старый «Шевроле Импала» с трепещущей на антенне свастикой и тремя парнями в форме нацистских СА: они почему-то с каменными лицами втиснулись на переднее сиденье, хотя сзади никого не было. В два потрепанных микроавтобуса-«фольксвагена» набились джокеры: высовывая из окон свои уродливые головы, они махали толпе и смеялись над реакцией пешеходов. Микроавтобусы были обклеены предвыборными лозунгами Хартманна и другими политическими призывами. «СВОБОДУ СОПЛИВЦУ», гласил один. «ЧЕРНЫЙ ПЕС РУЛИТ» – возвещал другой.

Джеку подумалось, что Грег Хартманн этого не одобрит. Создание в умах публики связи будущего президента и террориста-джокера явно не относилось к одобренной политической стратегии.

Джек чувствовал, как его голова покрывается капельками пота. Даже в семь тридцать утра в Атланте стояла влажная жара.

«Завтрак примирения». Считается, что уже через час они с Хирамом Уорчестером станут хорошими друзьями. Сейчас он решительно не понимал, почему позволил Грегу Хартманну себя уговорить.