Тварь

– Не видел, – с трудом отводя взгляд от этих бесконечных ног, сказал Бука. – Я вообще это самое кино не понимаю…

– О, как, – удивилась девушка. – Кино не любишь? А что же тогда тебе нравится? Книжки, что ли, читаешь? Или просто водку пьешь?

– Зачем? – пожал плечами Бука. Посмотрел Нике в глаза. Девушка смотрела в ответ насмешливо, даже с вызовом.

– Странный ты, – сказала она. – А что тогда тебе нравится?

– Не знаю… – Бука подал плечами. Над такими вопросами он как-то не задумывался. – Смотреть люблю. Слушать.

– Музыку? – подсказала Ника.

– Просто слушать, – сказал Бука. Замялся, чувствуя, что не в состоянии объяснить этого. Как объяснить этой красивой девчонке из Большого мира, что ему не нужен ни телевизор, ни алкоголь, чтобы забыться и уйти от реальности? Он сам не очень-то понимал этих «нормальных», хотя так хотел стать таким же. Ведь ему-то как раз таки и нравилась эта реальность – смотреть на нее, слушать, дышать этим воздухом. Он мог часами смотреть на звезды, на закаты и восходы, мог идти долгой дорогой без определенной цели – и именно от ощущения движения, жизни он и испытывал трудно объяснимую радость. Когда-то давно, когда он был еще совсем глупым, он пытался объяснить это той, которой давно уже нет. И уже тогда он понял, что не стоит раскрывать свою душу людям: могут не понять, а могут и испугаться. Лучше промолчать – и сделать вид, что ты такой же, как все.

– Шучу, – сказал Бука. – Конечно, кино люблю и пиво.

– Слава богу, – рассмеялась Ника. – А то я за тебя уже переживать начала…

Она зевнула и сладко потянулась. Полотенце медленно поползло вниз. У Буки немного помутилось в глазах. Все-таки, в чем-то он был таким же, «как все». И эта девушка начинала сводить его с ума. Но Ника прекрасно контролировала ситуацию: в самый критический момент он ловко подхватила полотенце и легко соскользнула на пол. Чуть коснулась пальцем Букиного носа, сказала насмешливо, указав в контрольный монитор:

– Смотри, парень, береги нервы: у тебя пульс под сто сорок! Пойду, вздремну, пока опять стрелять не начали…

И, на ходу, весьма смело, заново оборачиваясь полотенцем, пошлепала в сторону двери в комнату отдыха. Бука провожал ее взглядом, понимая, что покой потерял надолго.

Особенно оттого, что сейчас там, за этой дверью не он, а самодовольный, уверенный в себе сталкер.

Древний сканер отвратительно трещал, изрыгая длинную перфорированную ленту с данными. Но сейчас Антонов смотрел не на распечатку – он впился глазами в непонятную 3D-картинку, выводимую компьютером на большой плоский монитор – единственный здесь такой среди пожелтевших от времени пластмассовых ящиков с электронно-лучевыми трубками. Результаты сканирования были сохранены на жестком диске, так что Бука мог и сам наблюдать то, что так заинтересовало Антонова в его просвеченных внутренностях. Тот щелкал потертыми кнопками клавиатуры, двигал из стороны в сторону видавшую виды «мышь», и полупрозрачный торс на мониторе то увеличивался, то уменьшался, то вращался по всем возможным осям. Бука ни черта не понимал, но видел, что ученый выглядит крайне взволнованным.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Бука.

– Да как тебе сказать… – рассеянно отозвался Антонов. – Оч-чень интересно…

Быстро глянул на Буку и – ткнул авторучкой в центр монитора:

– Видишь? Вот здесь. На что похоже?

Бука всмотрелся. Там, среди виртуальных мышечных слоев и костей, где-то в районе солнечного сплетения виднелось что-то странное. Странное – потому, что было оно значительно ярче всех остальных тканей и органов, и это могло показаться просто дефектом съемки. Но, вглядевшись, Бука понял, что это не дефект. Просто что-то крохотное, но яркое и подвижное, чуть смазалось при сканировании. Но если сделать поправку на движение, можно предположить, что выглядело оно, как крохотный радужный шарик, от которого во все стороны разбегаются тончайшие…

– … разряды, – последнее слово Бука произнес вслух, и вздрогнул от звука собственного голоса. – Не может быть! Электра?!

– Во всяком случае, нечто родственное, – поправляя очки, проговорил Антонов. – Ты хоть представляешь себе, что это значит?

– То, что у меня внутри – аномалия? – предположил Бука. Он был несколько обескуражен. Ему стало не по себе. Уж он-то знал, что это такое – электра. Но выжить с такой штукой внутри?!

– То, что у тебя в организме есть нечто странное – предположить и так можно было, – покачал головой ученый, не отрывая взгляда от картинки на мониторе. – Тут кое-что поинтереснее вырисовывается. Крупным открытием попахивает…

– Значит, у тебя получится? – спросил Бука, чувствуя, что теряет интерес к разговору. – Теперь ты сможешь сделать меня нормальным?

– Погоди, погоди, – нетерпеливо оборвал его Антонов. – Не торопись. Все еще нужно изучить, чтобы не навредить тебе неосторожным вмешательством.

Глаза его горели, Антонов выглядел счастливым, как ребенок, нашедший под елкой одновременно железную дорогу, спортивный арбалет и игровую приставку. Он бормотал, будто сам себя подхлестывая небывалыми научными перспективами: