Тварь у порога<br />(Сборник рассказов ужасов)

Вечерело, но нам не хотелось прерывать разговор. На Мэнтона мои аргументы, похоже, не произвели большого впечатления, и он намеревался опровергнуть их с присущей ему убежденностью в своей правоте, немало способствовавшей его преподавательским успехам. Я же чувствовал, что правда на моей стороне, и не собирался сдаваться. Сумерки сгустились, в отдаленных окнах стали зажигаться огни, но мы не двигались с места. Мы удобно устроились на старой плите, и я был уверен, что моего прозаически мыслящего друга не тревожат ни глубокая трещина в зарастающем сорняками каменном надгробии рядом с нами, ни густая тень от построенного еще в семнадцатом веке, а ныне разрушающегося, безлюдного дома, стоявшего между нами и ближайшей освещенной дорогой. Итак, в темноте на разбитой могиле у заброшенного дома мы рассуждали о «несказанном», и когда мой друг истощил свой запас колкостей в мой адрес, я рассказал ему о некоторых фактах, по которым был написан один из моих рассказов, казавшийся ему особенно нелепым и смехотворным.

Эта вещь под названием «Окно на чердаке» была впервые опубликована 22 января 1922 года в «Уисперс». Во многих местах, особенно на Юге и на Западном побережье, журнал был изъят из продажи из-за жалоб некоторых слабонервных. Но в Новой Англии обывателей трудно чем-нибудь пронять, они только пожимали плечами, читая мое невероятное повествование. Возражения же критиков против моего рассказа строились прежде всего на том, что все это невозможно по законам биологии. Очередная деревенская сказка, из тех, которые легковерный Коттон Матер занес в свою бессистемную Великую Американскую Христианскую энциклопедию, настолько недостоверная, что он даже не посмел точно назвать место, где ужасные события якобы происходили. А уж что касается моей интерпретации сделанного им наброска давней легенды, — так это уже не вписывается ни в какие рамки, типичный пример взбалмошного, витающего в облаках графомана. Матер хотя бы описал только факт рождения этого страшного существа. И только такой бульварный охотник за сенсациями, как я, мог додуматься до того, чтобы расписывать, как оно растет, заглядывает по ночам к людям в окна, прячется на чердаке дома, пока некто через столетие не заметил его там и не поседел от кошмарного зрелища, которое потом даже не смог описать. Все это — вопиющая безвкусица, повторял и мой друг Мэнтон. Тогда я рассказал ему, что среди бумаг моей семьи, жившей неподалеку от того места, где мы находились, я случайно нашел дневник 1706–1723 годов, подтверждающий мою историю. Также я давно знал о своеобразных шрамах на груди и спине одного из моих предков, и они были точно описаны в дневнике. Я упомянул и о страхах местных жителей, и о вполне реальном молодом человеке, сошедшем с ума после того, как он вошел в заброшенный дом, чтобы обследовать останки, которые, по его предположениям, должны были там находиться.

Это было жуткое происшествие — неудивительно, что чувствительные историки содрогаются, изучая нравы пуританской эпохи в Массачусетсе. На поверхности все было гладко, но если подумать о том, что происходило втайне от посторонних глаз, то даже самых незначительных свидетельств достаточно, чтобы обнаружить страшный, мучительный, гигантский гнойник. Охота на ведьм — это лишь луч, высвечивающий то, что творилось в головах у людей, в сравнении с чем даже вера в колдовство покажется пустяком. Не было красоты, не было свободы — об этом можно судить по архитектуре, предметам быта и сохранившимся проповедям тогдашних духовников. Но под ржавой смирительной рубашкой внешних приличий процветали уродства, извращения, сатанизм. Вот где действительно — «несказанное»!

В своей демонической шестой книге энциклопедии, которую лучше не читать после наступления темноты, Коттон Матер описывает тот кошмар, называя все вещи своими именами. Непреклонный, как ветхозаветный пророк, он невозмутимо поведал о животном, породившем на свет полуживотное-получеловека с бельмом на глазу, и о несчастном пьяном бродяге, которого повесили за то, что у него было такое же бельмо. Но смело описав этот факт, Коттон не пошел дальше. Может быть, он не знал, что произошло впоследствии, может, знал, но не смел сказать. Многие знали, но не смели говорить. Иначе как объяснить обилие сплетен о том, что некий бездетный, одинокий и озлобленный человек поставил серую плиту без надписи над обходимой всеми могилой и еще скрывал что-то под замком у себя на чердаке. Если собрать вместе все эти изобилующие недомолвками легенды, то и у самых отъявленных смельчаков волосы встанут дыбом.