Твари империи (СИ)

— Багровые плащи с грязными разводами? — переспросил Кожа. — А не было ли под плащами мечей и не услышал ли ты звон кольчуги?

— Всё верно, — согласился Тайхар. — Так и было.

— Думаю, ты встретил монахов Ордена Пути.

— Никогда не слышал о таком. Но у них на плащах были фибулы в виде литийского иероглифа "путь"

— Да, они не занимаются проповедями. Не стремятся заполучить неофитов или пожертвования. Потому мало кто знает о них.

— В чём смысл их службы?

— Орден пути исповедует культ единого бога.

— Орагана? — уточнил капитан. — Моя матушка придерживалась его. Она никогда не ела свинины, и усердно молилась по каким-то своим дням.

— Нет, культ Орагана стар, как мир, а Орден пути считает себя последователем нового учения, впрочем во многом основанного на прежних догматах. По сути и те и другие верят в одного и того же бога, но разнятся относительно личности Посланника. Последователи Орагана или, скажем члены Церкви единого бога считают Посланника лжепророком, обычным мошенником, коих возникает множество во времена потрясений. Другое дело экзегеты Орден пути. Они считают древние догматы неточными, потерявшими суть в процессе бесконечных пересказов, переводов и обновлений списков. А Посланник, по их мнению, за тем и пришёл, чтобы уточнить одно и объяснить другое.

Как и все мужчины их рода, Тайхар придерживался веры в богов Палаора, одного из трёх божественных семейств, признанных в Империи. Но придерживался скорее в силу традиции. Он соблюдал религиозные каноны в той же степени и с тем же равнодушием, что и прочие церемонии, к коим обязывало происхождение. Его душу, сознание вера не затрагивала никак. Он никогда не обращался к богам в молитвах с просьбами и никогда не благодарил их за то, что сделали другие или он сам. Даже случай он не относил к божественной категории. Не удивительно, что чужие верования капитан уважал не больше тех, что с детства навязали ему.

— Насколько они опасны? — спросил он.

— С кольчугами и при мечах? — ответил вопросом на вопрос Кожа.

— Меня больше интересуют намерения, — уточнил капитан.

— Думаю, если ты не заступишь им Путь, нарочно или случайно, тебе нечего опасаться монахов.

***

Улицей Костров город когда-то заканчивался. С первых дней освоения берега здесь разжигали костры (из каменного угля и высохших водорослей), чтобы отпугивать непрошеных гостей. Хищные звери, как вскоре выяснилось, здесь не водились, а северные дикари в гиблые места предпочитали не заходить, это только утвердило поселенцев во мнении, что бесплодная пустыня может породить гораздо более могущественное зло. Кроме того, особо дерзкий пират или какой-нибудь амбициозный правитель могли высадить свои войска в Дальней бухте и обойти город с запада. Разведение и поддержание костров возлагалось на обитателей крайних домов. Разумеется, это отнимало силы и средства, люди роптали, требовали возмещения расходов, некоторые переселялись поближе к порту. И в конце концов, город тряхнул мошной и построил стену с тремя воротами. Мельничные прозвали так потому, что за ними находилась каменоломня где брали камни для жерновов и якорей. В двух каменных башенках обитала городская стража, которую так же нанимали на счёт города.

Однако время шло, город понемногу рос, улица Костров вместе со стеной и воротами оказались глубоко внутри жилых кварталов. Но угроза не исчезла и лет двадцать назад закончилось строительство новой стены. Умные властители непременно сохранили бы прежние укрепления в дополнение к новым. Но тогдашние правители Килы были жадными. Старая стена частью пошла на камень для мостовых, частью стала основой новых домов. Мельничные Ворота снесли, дабы не мешали проезду, а башенки продали с торгов и они превратились в жилые дома.

Один из таких домов теперь занимал Тайхар. Кое-что пришлось перестроить, но в основном капитан сохранил хитрую планировку башни с её военным стилем и духом. Возможно, толстые стены, узкие бойницы и лестница, закрученная против часовой стрелки, ещё пригодятся, вздумай горожане осадить его жилище, как это они проделывали иной раз с колдунами, ведьмами и слишком жадными правителями. Вспомнив прощальный взгляд Хоба, капитан лишний раз похвалил себя за предусмотрительность. Впрочем, больше опасался он того, кто мог явиться из прежней жизни. Той, которую он постарался забыть. Появление монахов как раз напомнило ему, что в мир тесен и скрыться в нём сложно.

Монахи времени зря не теряли. Когда капитан вернулся домой, камин и кухонный очаг уже пылали, а над жаровней вращались на вертеле две курицы. Налив себе сорпского мальта из бутылки без этикетки, но с сургучной печатью на шнуре, Тайхар присел к камину.

— Вы можете испортить птицу, если продолжите жарить её над вонючими углями. Здесь так не делают. Каменный уголь дает неприятный привкус. Лучше положить мясо в латку, это такая сорпская утятница, здесь они распространены. Откройте вон тот шкаф с резьбой в виде виноградной лозы, там найдете все, что нужно.

Пара молодых монахов тут же убрали вертел с тушками и занялись спасением ужина.