Твари творчества

«Я анонимный алкоголик, хочу стать анонимом сердца. Мой возлюбленный… Котя, да неважно как его зовут, бросил меня ради Инги — ее все знают, она вела музыкальное шоу «Ностальгия по живому». Он случайно попал на это шоу в клубе, и с тех пор голову потерял — сидел в первом ряду, говорит, что она ему подмигивала, знаки посылала со сцены. Я думала, он дурака валяет, а он всерьез. Крышу ему конкретно оторвало. С тех пор ходит на все ее выступления, ездит за ней повсюду. А Инга о нем знать не знает. Да и не Инга она — никому не известно ее настоящее имя. Одно время он пытался одевать меня под Ингу. Просил, чтобы я себя Ингой называла и ему подмигивала, встав на стол. Я один раз согласилась. Купила парик, сапоги, чулки в сеточку и темные очки. Надела все это. Посмотрела в зеркало — копия Инги, не отличишь. Ужас. Проделала, что он хотел. Но сначала напилась. А он сидел и балдел. Дурак! Мне так противно стало. Я разревелась. Стала сдирать с себя все. И убежала. Пришла домой и под душ — хотелось все смыть. К телефону больше не подхожу. Сижу дома и пью». Она замолчала, но продолжала стоять, все еще находясь под впечатлением от собственных слов. Все тоже притихли, сверяя ее ощущения со своими. Ведущий собрания предложил слово следующему.

Им оказался высокий, сильно сутулившийся мужчина. Я без труда вспомнила его имя, но здесь это имя не имело никакого значения. Слегка постаревший, по сравнению со своими ролями в знаменитых лет десять назад фильмах, он тем не менее был легко узнаваем. Никто из присутствующих не проявил любопытства поклонника, продолжая спокойно сидеть и готовясь выслушать его, как и всех остальных.

«Я анонимный алкоголик! Хочу стать анонимом сердца. Пью двадцать лет. Пришел в театр. Не курил, не пил, занимался спортом — бегал по утрам. Там все пили. Я не пил. Меня звали, я отказывался. Тогда на меня стали коситься: «Ты что, не мужик, а компанию поддержать?» Терпел, терпел, а потом как-то согласился. Сначала пил в меру. Потом меру потерял. Даже сам не заметил, когда. А теперь понимаю, а как было не потерять? Начало сезона — фуршет, конец сезона — фуршет, премьера — фуршет, сотый спектакль — фуршет. Праздники: Новый год, восьмое марта, первое сентября, юбилеи — фуршет, дни рождения — фуршет, похороны — фуршет! А в труппе 70 человек — тут как ни крутись, каждую неделю или день рождения, или похороны. Получается, сначала пил, чтоб пробиться, потом, чтоб расслабиться. Стал выходить пьяным на сцену, но, слава Богу, никто не замечал. А потом начал забывать текст, вот это было страшно. Тогда понял — все! Решил бросить театр. А потом как-то так само получилось, что написал пьесу. На спор — сел и написал. Она даже была поставлена. Хорошая пьеса получилась. Однажды мне позвонили и пригласили в литературный институт — пьесу свою почитать студентам; Я пошел. Это был последний день семестра, перед летними каникулами. Прочитал. Обсудили. Разлили шампанское. Я отказался. А профессор — пожилая женщина аристократического вида так и сказала: «Я не доверяю людям, которые не пьют». И говорит: «Вампилов в институте ни одного дня не был трезвым». Так мне сказала эта старая дама, она ему преподавала, и на меня посмотрела многозначительно. Я выпил. Из уважения: гении пили! Теперь уже лет десять я не пишу пьесы и не играю. Но пью. Хотя в этом веке уже не нужны гении и алкоголики. Их просто не замечают». Он закончил свое выступление и уже готов был сесть, но ведущий остановил его: «Можете пояснить? Почему гениев и алкоголиков не замечают?»

Актер обрадовался возможности продлить свое пребывание перед публикой и с удовольствием принялся развивать свою мысль.

«Очень просто — гений не вписывается в телевизионный формат. А значит, в сегодняшний день! К тому же вид у него не гламурный. Он на внешность вообще внимания не обращает, ему не до этого. Он не интерактивен — он одиночка, до него не достучаться, мучается при свете лампы, решая вечные вопросы. Он на них когда-нибудь ответил? Кто-нибудь что-нибудь понял? Нет! Так кому он нужен? Сегодня думать надо быстрее. Сегодня жить надо быстрее. Вот романы сегодня как пишутся? Коллективно. За месяц — два максимум. А в авторы назначают какую-нибудь красавицу-вдову.

А гений со своей книгой для вечности провозится всю жизнь. А сегодня как говорят: «Через двадцать лет, ну сорок, уже не помнят тех, кто писал свои шедевры». И добавляют: «Их читатель умер, их зритель тоже. Поколение сменилось». То есть все надо делать очень быстро. Другое дело — бренд. Вот Достоевский — сколько лет ушло, прежде чем его имя стало приносить деньги? Целый век! Достоевский сегодня — это и масло «Достоевский», и рок-группа «Достоевский», и журналист, пишущий под псевдонимом «Дастаеффский», и фабрика мужской одежды. Бренд — само слово уже бодрит А гении всегда больны: или пьют, или еще что-нибудь… Как и алкоголики. Ну вот, пожалуй, все».