Твари творчества

Заиграла музыка. Это была импровизация на гитаре одного из анонимов. Все приступили к выполнению задания. Зал моментально наполнился прыгающими, ползающими и вертящимися существами. Но кто-то оставался стоять на месте, таращил глаза, или, оттянув руками уши, пытался изобразить сошедшего с ума Чебурашку. Мужчина, спасавший ребенка от злой собаки, отстреливался из воображаемого пистолета, лежа на животе. Потом, очевидно, у него кончились патроны. Он вскочил и тут же упал: его самого подстрелил кто-то невидимый. Брюнетка в очках била себя кулаком по лбу. Разухабистая ходила на цыпочках и икала. Любительница сыра поднимала штангу в три рывка. Бородач зудел комаром, разбегался и планировал, то на девушку, влюбленную в Котю, то на героиню «Майского дня». Последняя от неожиданности упала. Но потом встала на четвереньки и поползла. Старенькая женщина-одуванчик была самой трогательной. Сначала она стояла, как вкопанная. Смотрела на всех и не понимала, что происходит. Потом вдруг радостно заулыбалась, развела руки и стала медленно мотать головой вправо-влево, превратившись в цветочек, который колышется на ветру. Женщина — «заяц с флюсом» — головой мотать не могла. Она работала ногами, поднимая их вверх, выбрасывая вперед руки, — плясала тарантеллу. Да так активно, что пару раз наступила мне на палец. Я сидела на полу и изучала свое отражение «в луже».

Один из анонимов, так ничего и не изобразив, отошел в сторонку и сел. Ведущий спросил: «А вы что же сидите? Нет настроения?» Мужчина возразил: «Почему, я представил себя кактусом!» Ведущий удивленно поднял брови: «Кактусом? Может, показать колючки?» Аноним отказался: «Я все уже себе представил». И снял все вопросы.

А в это время телеведущая пыталась залезть на плечи анониму, который искал мужской любви. Ей это почти удалось: он присел, приноровился к ней, и приготовился взять вес. Но упражнение уже было закончено. Телеведущей пришлось слезть с парня. Все постепенно замедлили темп.

«Постоянство памяти!» — объявил следующее упражнение ведущий. Все человеческое — а память это наиважнейшая составляющая, — мы стремимся сохранить…»

Он попросил всех закрыть глаза и мысленно представить себя идущим по дороге, вдоль которой стоят все, кого ты знал и встречал, кто всплывет в памяти. И у каждого, кто стоит вдоль воображаемой дороги, попросить прощения и всех простить. Вспомнить всех. Потом увидеть в себе ребенка и поговорить с ним. Успокоить.

Раздался перебор струн, гитарист заиграл что-то минорное и лирическое.

Я закрыла глаза и попыталась представить дорогу. Она оказалась высохшей деревенской тропой. По обеим сторонам ее торчала трава, крапива, кашка, куриная слепота… Я увидела бабочку-капустницу, перелетевшую с одного цветка на другой. И все. Гитара играла блюз. Я ждала. Прошло несколько минут, и мама вышла к дороге. Она молчала. Всматривалась в меня, щурясь от солнца. Рядом встал папа — в летней рубашке, ветер теребил короткие рукава. Он был серьезен и тоже смотрел на меня. И ждал. Вот появился мой бывший муж. А сразу за ним возникла Лиза. За ней Мандарина. И даже соседка, которая наведывалась ко мне с «поляроидом». Ну, вот и Винни подошел. Они все смотрели на меня, выстроившись в ряд, плечо к плечу.

Я пошла по дороге. «Прости меня, любимая моя!» — сказала я маме. «Прощаю, девочка моя…» — отвечала она, улыбаясь. «И я тебя прощаю, любимая». Я заплакала. «Папочка, родной, прости меня!» «Прощаю, доченька, прощаю…» «Я тоже, папочка…»

Я шла дальше, просила прощения. и каждого прощала Когда я попросила прощения у своего бывшего мужа, я разрыдалась Наверное, за срыв киносеансов И оттого, что ему приходилось выводить меня из зала. У Винни я тоже просила прощения. Но еще больше хотелось, чтобы он его у меня попросил. И я замешкал ась, стал а слишком многое вспоминать. Запутавшись с Винни, я решила перейти к своему внутреннему ребенку…

Увидела себя пятилетней, в ушанке, рейтузах и ботах. Что-то жующей, потом выплевывающей, и высовывающей язык, который стал совсем черным… Девочка сморщила лоб, скривила рот и приготовилась зарыдать. Я прижала ее голову к своему животу, крепко-крепко и стала шептать ей: «Не плачь, маленькая, у тебя будет платьице в лампочках, лампочках, лампочках, как ты просила….» Ребенок затих, потом посмотрел на меня сквозь слезы и вдруг как закричит: «Как у настоящей елки?» Я вытерла ее мокрые щечки. «Ну, конечно, как у елки!»

Ведущий дал время отдышаться и привести свои чувства в порядок. Видя, как многие утирают глаза, он сказал: «Не стесняйтесь своих слез. Живой человек — плачет. Слеза — необходимый фактор в жизни человека. У дублей-клонов не бывает натуральной слезы им ее капают».

Эта фраза про дублей-клонов заставила меня вспомнить о Лизе.