Твари в пути

— Бергары, — сказал Джан. — Дети Тьмы. Они атаковали нас, и мы отступили. Так ведь говорят важные ронстрадские рыцари, когда бегут с поля боя, сверкая пятками, — отступили? — (Ильдиар утвердительно кивнул). — После возвращения в Аскалот отец долго раздумывал, все порывался собрать караван в Ронстрад. Но этому не суждено было сбыться. Он сказал мне, что за годы, проведенные в Агаррон-Саре, сильно привязался к пустыне и просто не сможет ее оставить. Тогда он написал тебе благодарственное послание, в котором попытался все объяснить и которое ты, судя по всему, так и не получил… Сэр Малкольм был тебе невероятно признателен. Отец собирал все слухи, все новости о твоих приключениях и радовался каждому твоему подвигу. Отец научил меня, что Ильдиар де Нот, великий магистр ордена Священного Пламени, — самый благочестивый и достойный рыцарь. Что он друг. И даже не зная тебя, я все эти годы считал тебя и своим другом.

— Но как так вышло, что ты оказался здесь? — спросил Ильдиар. — Сэр Малкольм не позволил бы своему сыну и мгновения оставаться в рабстве и…

— Сэр Малкольм мертв.

Ильдиар опустил голову и нахмурился. Он был рад услышать, что человек, чья судьба тревожила его долгие годы, не сгинул после несправедливого изгнания, что он начал новую жизнь и свыкся с ней, и известие о его смерти огорчило его.

— Как это произошло? — глухо спросил граф де Нот.

— Убил кто-то из слуг, — печально проговорил Джан. — Я так и не докопался до истины. Заговоры и интриги — не по моей части. Племянник сэра Малкольма, сэр Николас, выгнал меня как собаку и лишь посмеялся надо мной, когда я вызвал его на поединок.

— Давно это было?

— Около четырех лет назад.

— Но как ты оказался здесь? Как стал рабом?

— Это произошло через два дня после моего изгнания из Аскалота. Ловцы удачи. Четверо. После той стычки — трое. — Джан недобро усмехнулся. — Связали меня и притащили в Ан-Хар, в этот самый застенок. И с тех самых пор я здесь.

— Неужели тебя никто не купил за все это время?

— Нет. — Джан обвел пристальным и подозрительным взглядом стены, будто к чему-то прислушиваясь. Отдельного его внимания удостоилась противоположная от входа стена, под которой никого не было. Она была сложена из рыхлого плесневелого ракушечника, трещины в котором походили на вязь букв. Издали создавалось впечатление, будто стена действительно вся исписана. Глаза Джана, когда он посмотрел на нее, словно опустели, и в них не осталось ничего, кроме дымчатой тьмы. Ильдиару это все весьма не понравилось, но герич тут же пришел в себя и продолжил:

— У меня здесь особая роль. Я слежу за порядком среди рабов. Хозяин невольничьего рынка Наскардин-Ан-Гаум весьма разумно подумал, что ему нужен человек, который будет следить, чтобы его товар не передушил сам себя еще в застенке в ожидании продажи. Поэтому я здесь до самой смерти.

— И ты не пробовал бежать?

— Нет, я слишком часто видел тех, кто рисковал… Их отрубленные головы насажены на пики близ речного порта, места, куда им дальше всего удавалось убежать. И это далеко не худшая участь. — Короткий взгляд на стену-с-надписями. — Да и потом… мне ведь некуда бежать, дома у меня больше нет.

— А я был послан сюда, чтобы заключить с султаном договор, — гневно сжал зубы Ильдиар. — Работорговля и ни крохи чести!

— Султан здесь ни при чем. Это все закон пустыни, если можно так выразиться. Если ты не можешь защитить свою жизнь, тогда служи тому, кто может ее у тебя отнять. Вот так-то…

В этот момент зазвенели цепи, двери распахнулись, и двое крепких стражников втолкнули в застенок еще одного раба, какого-то карлика-уродца. Тот, пересчитав все ступени согбенной спиной, упал вниз и захрипел где-то на полу.

— Эй, Джан, это ты там с огнем балуешь? — Один из стражников заглянул вниз, зажимая нос от вони, стоящей в застенке.

— А кто же еще?

— Ну, тогда ладно.

Дверь закрылась, снова послышалось звяканье цепи.

— Быстро, давай помогай, паладин!

Джан вскочил со своего места и бросился к карлику. Ильдиар, ничего не понимая, поспешил за ним.

Герич облокотил нового раба себе на плечо (при этом ноги новенького оторвались от пола); с другой стороны его взял Ильдиар. Они донесли тяжеленного, как мешок камней, карлика до места Джана и уложили его на лавку.

— Ты как, Хвали? — участливо поинтересовался приемный сын сэра Стурма.

Ильдиар понял, что этот раб уже был здесь, просто его куда-то выводили.

— Да как обычно, — прохрипел гном (это был вовсе не карлик, а самый что ни на есть Дор-Тегли, представитель подгорного племени). — А это кто?

— Свежее мясо, чужеземный паладин.

— Понятно.