"Твердь‟

Минька Кныш ликовал и было от чего, его, невзирая на возраст, (не хватает каких-то полгода до совершеннолетия) взяли в гвардейскую сотню и как всем счастливчикам, выдали новую чёрную форму, а позднее и оружие - снайперскую винтовку. Сотник Грыць сдержал своё слово и взял в свою сотню всех тех, кто отличился во время недавних событий на улицах Ринлева. Сейчас, с рекрутами проводился ускоренный курс обучения - для 'продвинутой‟ молодёжи, по сравнению с занятиями в лагерях соседней Вильцы, здешняя 'подготовка‟ казалась сплошным раем. Что было не удивительно, так как сам лагерь был расположен неподалёку от столицы, на территории одного из оздоровительных санаториев. Хозяева этой лечебницы поначалу вознамерились отказать своим защитникам в приюте, но после короткой беседы с сотником Санькой Грыць и тремя его бойцами, возражения отпали сами собой. Правда толстоватый хозяин, какое-то время часто ойкал и хватался за бок.

Вообще-то, условия проживания личного состава новосозданной гвардейской сотни были просто барские. И это несмотря на то, что в комнатках рассчитанных на двоих отдыхающих, квартировало до шести человек. Эту проблему решили просто: разобрали и вынесли на улицу кровати, уложив матрасы, и спальные мешки прямо на полу - сделали половину комнаты местом для сна, а на другой её части оставили стол со стульями, для самостоятельных занятий. Зато санузел в номерах, был выше всяких похвал. По приезду, Минька первым из новых постояльцев принимал душ, и не мог нарадоваться тому, что можно было легко настроить воду нужной температуры. Также, парнишка до глубины души был поражён тому, что в его распоряжении оказалась такая диковинка как ароматный гель для душа. С неохотой окончив помывку, Кныш вытерся мягчайшим белым полотенцем и, не удержавшись - реквизировал его.

- Я на баррикадах жизнью рисковал - за их свободу: от загребущих ручонок Ижмани защищал. - Оправдывал себя парень, вынося из душевой понравившееся ему полотенце и по хозяйски развешивая его для просушки на стуле. - И это малая плата за это. Вскоре мне идти воевать с восточными бунтарями, а они будут здесь, и продолжат в безопасности деньги зарабатывать - не обнищают от такой малости.

В общем, с того санатория он отправил матери весьма объёмную посылку: в неё были уложены небезызвестное полотенце, тёплый халат, тапочки, флакон понравившегося Миньке мыла и множество других полезных вещей найденных на территории санатория. Справедливости ради стоит сказать, что в дни переподготовки гвардейской сотни, почта работала в авральном режиме, и только на отправление посылок и бандеролей. А семья, владевшая здравницей, давно махнула на всё рукой и даже перестала подчитывать убытки.

Время шло, новобранцы обживались, сами соорудили для себя некое подобие полосы препятствий, где целыми днями и пропадали. По сравнению с инструктором Вальски - который занимался подготовкой бойцов в лагере Крыжцы: сотник Грыць берёг своих бойцов и поэтому у них ещё оставались силы на самоволки, ночные пьянки и прочие 'невинные мужские радости‟.

Кныш был единственным бойцом, кто держался в стороне от всех этих развлечений. Он хорошо помни рассказы Малоша, об его участии в некоторых спецоперациях, и юноша усвоил одну из часто повторяемых инструктором фраз: - 'Тот кто не жалеет себя в ратной учёбе: тот значительно увеличивает свои шансы на выживание в реальном бою‟. - И именно поэтому парнишка, помнивший глупо погибшего на его глазах манифестанта, усиленно учил матчасть своей СВД. Даже ночами, он уходил в коридор, где штудировал методички для снайперов - он был неглуп и ещё, он хотел жить. Вот так и получилось что большую часть времени, Миня проводил на стрельбище чаще в гордом одиночестве, - стреляя по мишеням; или отрабатывая маскировку, со скрытным выдвижением и уходом с позиции.

Многие товарищи, Кныша если не сказать почти все, первое время удивлялись такому поведению бойца, затем, глядя на него, крутили пальцем у виска, а после чего, просто создали вокруг странного юноши некое подобие незримой стены отчуждения.

- Ты что творишь боец? - Как-то вечером начал распекать Миньку Грыць: дело происходило незадолго перед отбоем и Кныш, как обычно сидел в коридоре зубря методичку.

Миня ничего не ответил, а только резко вскочил, и, держа брошюру в руке, вытянулся по стойке смирно. Парню не хотелось говорить о том, что он считает недостаточным то, чему их обучает Грыць. Поэтому он просто молчал. Сотник, только покачал головой и, присаживаясь на соседнее кресло, приказал своему подчинённому:

- Да ты садись, в ногах правды всё равно нет. - Сотник устало потёр вески, с силой зажмурив глаза, и после чего, продолжил: - Ты это почему от боевых друзей откололся? Вам всем между прочим, вместе в бой ходить.

И на этот раз, парнишка ничего не ответил. Санька - который был намного старше продолжающего перед ним стоять подчинённого, хитровато улыбнулся и блаженно откинувшись на спинку кресла, проговорил: