Твердая рука

— Возьми одну из этих сумок, — посоветовал он. — Открой ее и подержи. — Он положил в нее сердце. — Нам, наверное, стоит попозже отправиться в Исследовательский центр. Я думаю… я знаю… что смогу получить там информацию о рожистых воспалениях у лошадей. Мы можем поехать вместе, если ты не возражаешь.

— Да, — откликнулся я.

Он снял свой залитый кровью халат.

— Духота и напряжение, — сказал он. — Вот что ускорило его кончину. Смертельное сочетание, если у него больное сердце. А иначе он бы еще долго прожил.

Ирония судьбы, с горечью подумал я. Он сложил все свои вещи, и мы вернулись к Генри Трейсу.

— Образчик крови Зингалу?

— Нет проблем, — пообещал он.

Кен взял очень много крови. Мне показалось, что ее хватило бы для плавания линейного корабля, но что значит литр лошадиной крови, если у лошади ее целые галлоны. Генри привел нас в чувство, угостив кое-чем, и мы были ему за это благодарны. Расставшись с ним, мы забрали наши трофеи и поехали по Бьюри-роуд в Исследовательский центр коневодства.

Офис Кена был маленькой пристройкой к огромной лаборатории. Зайдя туда, он положил сумку с сердцем Глинера рядом с раковиной и сказал мне, что должен смыть всю оставшуюся кровь.

— А теперь подойди и взгляни, — пригласил он меня.

На этот раз я мог ясно видеть, что он имел в виду. По краям клапанов были маленькие наросты, похожие на кочешки цветной капусты кремово-белых тонов.

— Их рост препятствует закрытию клапанов, — пояснил он.

— Я вижу, что так оно и есть.

— Я положу сердце в холодильник, а потом мы посмотрим журналы по ветеринарии и поищем одну статью.

Я сел на жесткий стул в его аскетически обставленном офисе, пока он перелистывал журналы. Я посмотрел на свои пальцы. Согнул и разогнул их. Все это просто невозможно, подумал я. Прошло только три дня с тех пор, как я встретил в Честере Тревора Динсгейта. «Если вы нарушите ваше обещание, я сделаю то, о чем говорил».

— Вот она, — воскликнул Кен, разгладив лист бумаги. — Хочешь, я прочту тебе отрывки?

Я кивнул.

— «В 1938 году свиным рожистым воспалением заболела лошадь, страдавшая вегетативным эндокардитом — хронической формой болезни у свиней». — Он посмотрел на меня. — Поэтому наросты, похожие на цветную капусту, стали увеличиваться. Правильно?

— Да.

Он прочел новый отрывок из статьи.

— «В 1944 году мутанты рожистой рудеопатии неожиданно появились в лаборатории, специализировавшейся на производстве вакцин, и вызвали острый приступ эндокардита при использовании лошадиной сыворотки».

— Переведи, — попросил я.

Он улыбнулся.

— Они использовали лошадей для производства разных вакцин. Вы делаете лошади инъекцию, заражаете ее болезнью свиней, ждете, когда она начнет вырабатывать антитела, и получаете сыворотку. Ее вводят здоровым свиньям как профилактическое средство от этой болезни. То же самое, что и со всеми прививками у людей от оспы и прочего. Обычная процедура.

— Ладно, — отозвался я. — Продолжай.

— Вышло так, что, вместо того чтобы вырабатывать антитела, лошади сами заразились этой болезнью.

— Как это могло случиться?

— Здесь не сказано. Попробуй выяснить в фармацевтической фирме. Насколько мне известно, она связана с лабораторией по прививкам Тиерсона в Кембридже. Надеюсь, что они ответят, когда ты к ним обратишься. Я там кое с кем знаком, если ты хочешь, чтобы тебя отрекомендовали.

— Но это было так давно, — усомнился я.

— Мой дорогой, микробы не умирают. Они, как мины замедленного действия, могут сто лет ждать, когда какой-нибудь дурак воспользуется случаем. Ты будешь удивлен.

Он опять посмотрел на страницу и произнес:

— Лучше прочти сам вот эти отрывки. В них все понятно. — Он протянул мне журнал, и я взглянул на указанную страницу.