Твердые орешки

Треск дроби стал оглушительным, и Мая, сорвавшись с трапеции, полетела. Полет длился мучительно долго. Мая неслась по воздуху как птица. У меня перехватило дыхание, а в мозгу гулко отсчитывались секунды: десять, одиннадцать… пятнадцать… Еще миг, и она ухватится за трапецию. Но что это? Трапеция отклонилась и… Мая, распластавшись, летит вниз… Я вскакиваю, кричу и… просыпаюсь.

Женька и Сашка, приподнявшись на локтях, смотрят на меня удивленными глазами. Венька тоже не спит, но взгляд его мечтательно направлен в потолок. Я слышу, как стучит сердце, и стираю со лба пот.

Венька, ни к кому не обращаясь, говорит:

— Сегодня начнем…

— Чего вы, черти, спать не даете? Один со сна кричит, другой что-то бормочет, — ворчит Сашка и переворачивается на другой бок.

Женька Быков сидит одетый на своей кровати и держит в руках какой-то пакет.

— Ну что, привез? — спрашивает Сашка.

— Будь спок! Железно! — отвечает Женька и показывает свой сверток.

— Что это? — спрашиваю я.

Но вместо Женьки отвечает Сашка:

— Он же в город ездил, техаски с кнопками доставал!

— Сам ездил? — удивляюсь я и понимаю, почему Женьки вчера не было.

— А что я, маленький? Подумаешь, великое дело!..

Наш разговор прервал гром. Небо вроде было чистым и вдруг: «Трах-тарарах!» — аж земля затряслась. И сразу стало темно и молнии засверкали одна за другой.

— Закрывай палатку! — закричал Сашка, но ливень уже хлестал вовсю, и ручейки начали ползти под наши кровати.

Со всех сторон слышались крики. Одни орали: «Спасайте!» — другие: «Ура-а!» Девчонки так шумели, что на нашей стороне было слышно. Как мы ни закрывали палатку, воды натекло по щиколотку. Ножки кроватей начали медленно погружаться в глиняный пол. Сядешь на кровать и чувствуешь, как она едет вниз. Ничего не попишешь — палатка.

Вдруг возле нас раздался истошный крик Нин-Вас:

— Большие, почему сидите?

Быстро прохлюпали тяжелые сапоги, и послышался голос Демьяна Захаровича:

— Аврал, братцы! Аврал!

Венька выбежал первым, за ним Сашка, Женька и я.

Ливень густой серой сеткой закрыл перед нами все. Тяжелые струи с шумом бились о землю, гром гремел оглушительно, близко. Молнии то и дело распарывали небо и ослепляли нас.

— Орудия, огонь! — закричал Сашка.

И вдруг шаровая молния ударила в сосну возле столовой и расколола ее пополам. Ствол с треском развалился и упал на крышу. Счастье, что никого не оказалось поблизости. От испуга ребята притихли, но в эту самую минуту заработали репродукторы. Громкий голос под оркестр пел какой-то марш. Это было страшно нелепо, но зато заставило всех взяться за дело. Мы выбежали на аллею и чуть не сбили с ног Нин-Вас. Накрытая с головой плащом, она бегала от палатки к палатке и кричала:

— Спасайте малышей! Спасайте!.. Где вожатые? Где Валерий?

Я и Венька помчались к палаткам седьмого и восьмого отрядов. Они, как назло, стояли в низкой части территории, и туда текли целые реки. Мальчишки бегали вокруг палаток, брызгались и пускали кораблики. Им было наплевать на то, что постели их плавали. Весело, необычно, и можно искупаться.

Валерий так промок, что его трудно было узнать. Вместе с ним постели из палаток выносил другой парень. Намокшая шевелюра закрывала его лицо, и я не сразу узнал в нем Ваню Шумилова. Выходит, он ночевал в лагере.

— Чего стоите?! — закричал на меня и на Веньку Валерий. — Зовите всех наших! Будем прямо с кроватями тащить малышей в столовую.

Но звать никого не пришлось, весь отряд уже бежал сюда. Мы по двое брали кровать и несли в столовую. Скоро появился дядя Кузьменко с подводой и начал грузить на нее постели.

Врач Валентина Наумовна охала и ужасалась:

— Что будет?! Что будет?! Давайте их прямо в изолятор! Они уже все, наверное, простужены!..

— Ничего не случится. Не растают, не сахарные! — успокаивал ее Валерий и принимался за очередную кровать.

Малышей собрали в столовой, и наши девчонки устроили им обтирание. Руководила этим Таня Захарова. Откуда у нее, такой слабой и хрупкой, взялось столько энергии, сам не понимаю. Справилась она с ними быстро, решительно и еще покрикивала на Маю и Олю:

— Три этого!.. Бери того!..

Ливень сразу оборвался, словно сверху его кто-то ножом отрезал. Тотчас же выглянуло солнце, небо распахнулось, как огромное окно, и лес засверкал, осыпанный серебряными каплями. Сразу стало тихо, и радио тоже замолчало. Малыши закричали «ура» и как горох посыпались из столовой, побежали к лужам пускать лодочки.

— Пускай, пускай бегут! — махнул рукой Демьян Захарович. — Занятное дело…

Завтракали мы в две смены, потому что правое крыло столовой было заставлено кроватями. Демьян Захарович ел за одним столом с Валерием и Ваней Шумиловым. Они потребовали по две порции и о чем-то весело разговаривали. Я только слышал, как начальник сказал Валерию:

— Твои, Валерий, молодцы! Дружный коллектив. Сегодня же отметим их на вечерней!

Под столы с нашей одежды натекли огромные лужи. Один Женька Быков оставался сухим. Он ел левой рукой, а под правой держал свой пакет, который сумел уберечь от дождя.