Твердые орешки

— Сажа, говоришь? — понимающе подмигнул дворник. — Э-э, считай, мил-человек, что сажи у нас не было, нет и не будет, поскольку я ответственный за санитарное состояние объекта. А если тебе красочка какая-нибудь нужна, то беги в седьмой подъезд, там маляры работу кончают, у них и разживешься.

В седьмом подъезде действительно работали маляры. Под лестницей Вова увидел три ящика с краской: там был желтый, красный и темно-зеленый порошок. «Вот черт, хоть бы серая была! — подумал он. — Придется темно-зеленой мазаться». И, став спиной к малярам, сперва натер зеленым порошком руки, а потом щеки и нос. Теперь он был похож на карикатуру из «Мурзилки», но зеркала под руками не было, и он решил, что в таком виде может сойти за беспризорника.

Прикрыв ладонями лицо, Вова вышел на улицу. Сперва было как-то неловко, и он шагал вдоль стен, делая вид, что разглядывает их. Люди спешили по своим делам, и никто не собирался его жалеть, даже внимания не обращали.

«Так дело не пойдет, — решил Вова. — Нужно ходить посреди тротуара, против движения». И пошел. Но все, кто натыкался на него и наступал на ноги, только сердились и отталкивали в сторону. Целых два квартала прошагал он зря. Но вот возле магазина «Динамо», на витрину которого он загляделся, маленькая девочка с бантом на голове закричала:

— Мама, мама, смотри, клоун!

Вова начал искать глазами клоуна и тут только заметил, что все смотрят на него.

— Нет, доченька, это не клоун, — улыбаясь, сказала девочкина мама. — Это мальчик просто шутит.

— Я не шучу, я не клоун, — сказал Вова и, набравшись духу, выпалил: — Я — беспризорник!

Люди притихли и принялись внимательно его разглядывать. Вова попытался выжать из глаз слезы, но, когда из этого ничего не вышло, начал, заикаясь, говорить:

— У… у меня совсем никого нет… Совсем… Ни мамы, ни папы, ни… бабушки…

— Какой бедненький, бедненький, — сказала девочка с бантом. — На, возьми конфетку. — И протянула ему обсосанный леденец.

Вова брезгливо взял его двумя пальцами и сказал спасибо.

— Подумайте только, какие вежливые беспризорники пошли! — пожав плечами, удивленно сказала полная дама.

А другая, протискиваясь вперед, заявила:

— Хоть бы посмотреть, какие они, эти беспризорники! Лет десять о них уже ничего не слышно.

Тут девочка начала дергать маму за юбку и плаксивым голосом канючить:

— Ма, ма, возьмем его себе! Он у нас будет с Тузиком на коврике спать.

Люди засмеялись, а Вова подумал: «Вот дрянная девчонка, все дело мне портит!»

Но дело испортила не она, а опоздавший мужчина. Не зная, о чем тут шла речь, он спросил через головы:

— А ты из какой школы?

Вова не ожидал такого вопроса, и, растерявшись, ответил:

— Из шестнадцатой, во второй класс перешел.

— Ну и чудеса! — всплеснула руками женщина, которой хотелось «хоть бы посмотреть на беспризорника», а симпатичный старичок в пенсне сказал:

— То-то, я вижу, беспризорники нынче особые пошли: образованные, зеленого цвета! — и мазнул Вову рукой по щеке. Краска осталась на его пальцах. Старичок покачал головой и начал протискиваться из круга.

«Эх, балда я, балда! — подумал Вова. — И зачем я про школу сказал?! Теперь больше никто не поверит».

Люди действительно начали расходиться, и на этом, все, наверное, кончилось бы, если бы не тощая высокая тетка с двумя полными авоськами в руках. Она зло крякнула и пробасила:

— Да что вы смотрите на него! Тут дело ясное — все они из одной шайки. Знаю я эти штучки: один толпу собирает, остальные у вас по карманам шарят!..

Все замолчали. Вовку словно холодной водой окатило. «Этого еще не хватало! — со страхом подумал он. — Сделают из меня вора, а потом оправдывайся!» — И Вова почувствовал, как на лбу выступил холодный пот, а в животе зашевелились макароны. Теперь и слезы сами брызнули из глаз, и он заплакал навзрыд.

— Вот-вот, он вам и слезы и истерику закатит! Все они умеют! — продолжала тощая тетка с авоськами.

Вова закрыл лицо руками и вдруг над ухом услышал старушечий голос:

— Господи, жалости в людях нет! Бога не боятся! Дитя, может, сутки хлебушка во рту не держало…

Вова приоткрыл один глаз. Перед ним стояла маленькая старушка и протягивала ему кусок булки с маслом.

— Ешь, милый, ешь! — приговаривала она, тыча горбушкой в рот.

Вова скосил глаза на толстый слой масла и почувствовал, что макароны уже подбираются к горлу. «Надо бежать!» — подумал он. Но было поздно. В круг вошел милиционер и, как все милиционеры, сказал:

— В чем дело, граждане? Что здесь происходит?

Тощая тетка обрадовалась и снова затараторила:

— Милиция во всем разберется! Ниточку потянет — клубок размотается. Всех их, голубчиков, переловят!..

Милиционер посмотрел на тощую тетку, потом на Вову и строго спросил:

— Ты чей будешь?

Вова очень пожалел, что затеял всю эту историю. Ему захотелось домой, к маме и бабушке. Он открыл рот, чтобы во всем сознаться, но старушка с булкой его опередила:

— Беспризорник он, мил-человек. Круглый сирота, приютить некому…