Твердые реки, мраморный ветер

– Физики мало что могут сказать на этот счет, – ответил Томас. – По их словам, физика сейчас в настолько зачаточном состоянии, что пока что мало шансов получить вразумительный ответ на этот вопрос. Кто-то высказывает гипотезу о том, что свернутые измерения, которые являются неотъемлемой частью теории суперструн, как раз и создают возможности для существования в них целых гроздей пространств, которые существуют незаметно для нас… я вообще сомневаюсь, что именно физика даст нам путь к решению этой проблемы, так как слишком грандиозные ресурсы требуются, чтобы сделать маленький шажок вперед. Вряд ли человечество сможет слишком долго так непроизводительно тратить гигантские ресурсы, если только мы случайно не наткнемся на какую-то точку прорыва в фундаментальных исследований, которая позволит нам выйти на принципиально иной уровень технологий.

– По большому счету, нам это без разницы, – прервал ее Ганс. – Мне то уж точно, во всяком случае. Какое мне дело до ускорителей и телескопов, если я могу, пользуясь вот этой технологией, – он похлопал себя по животу, – оказаться в тех мирах и исследовать их?

– Как именно? – Андрей был заинтригован и очень хотел услышать что-то конкретное.

Некоторое время все молчали. Ганс перебросился с Йолкой парой фраз, которые Андрей не расслышал, и снова задумался.

– Много лет назад, когда я был еще глуп и принадлежал обществу обычных людей, – начал Ганс, – я попал в странную историю, и кстати говоря, история эта началась со знакомства с другим русским парнем, которого тоже звали Андреем.

Ганс снова задумался, но никто его не перебивал, и он продолжил, словно вспоминая вслух, довольно сбивчиво и иногда возвращаясь и повторяя сказанное, добавляя ту или иную деталь. Может он параллельно думал о чем-то другом, а может ему трудно было собрать в кучу разрозненные воспоминания – так или иначе, этот рассказ был настолько интересен, что Андрей слушал его не отрываясь, как и девушка-медик. Судя по всему, Йолка и Томас уже знали эту историю, но не отказали себе в удовольствии послушать ее еще раз из уст Ганса, который, казалось, уже полностью перенесся в прошлое.

"Трудно представить, что еще сто пятьдесят лет назад для обывателя путешествие по Гималаям было так же труднодостижимо, как, например, по Луне. Редкие энтузиасты проявляли чудеса мужества, выносливости и способности выбивать финансирование; они собирали команду отчаянно рисковых людей, и длиннющими караванами груженых яков и лошадей, с десятками, а то и сотнями шерпов-портеров уходили в сизую дымку с торчащими над нею далекими сверкающими иглами недоступных монстров. Целая жизнь, казалось, проходила от момента начала экспедиции до ее завершения, и отнюдь не все, начинавшие путь, возвращались домой, а те, кто вернулся, зачастую оставляли в горах обмороженные и отрезанные пальцы ног и рук, а то и сами ноги или руки. Вернувшиеся не узнавали родных мест и чувствовали себя чужаками среди родных – слишком много времени, событий, переживаний, трудноописуемых испытаний разделяло их, и порой эта пропасть больше не исчезала никогда. Некоторые брались за перо, и нередко – удачно. Читая книги Месснера, Эрцога, Нойса, Боннингтона, мы можем погрузиться в эти удивительные приключения прошлых лет, не менее захватывающие, чем те, что придуманы фантазией Майн Рида, Буссенара, Купера или Жюль Верна, несмотря на то, что эти книги – документальные, а может как раз и благодаря этому. Редкая фантазия может сравниться с буйством событий и переживаний, с которыми сталкивается тот, кто бросал вызов Гималайским вершинам в те времена. Своего рода "психологический экшн" на грани жизни и смерти.

Теперь всё не так. Грунтовое шоссе протянулось пыльным и вонючим шрамом от Бени до Муктинатха. Трекинговая тропа, привлекавшая любителей доступной романтики, исчезла в небытие, и чуть ли не ежеминутно проносящиеся мимо тебя грузовики, мотоциклы и джипы, набитые индусскими паломниками, обдают вонью выхлопных газов и истерическими воплями индусской эстрады. Западная часть трека вокруг Аннапурны фактически прекратила свое существование. Десятки гэстхаузов приходят в запустение и закрываются, порой целыми поселками. Но трудолюбивый непальский народ, ведомый пришедшими к власти маоистами, не останавливает своей самоубийственной поступи, и вот уже и восточная часть трека самоуничтожается – шоссе, воздвигаемое из Безизагара, неуклонно стремится на север, к Манангу.